|
Глава 4
Я тут же пожалел, что сразу не уехал, потому что из-за спины Анатолия Михайловича Рогожина, министра космической и авиационной промышленности, выступили два до зубов вооруженных ниндзя. Ниндзя это я, конечно, сказал образно — спецназовца, зеленых берета, морских пехотинца. В общем, бойцов одетых в камуфляж и разгрузки с множеством боевых прибамбасов, от наколенников и штурмовых ножей до ручных гранат и гарнитур связи. Вид они имели раздраженный, так что я не стал испытывать судьбу, и передумал трогаться с места.
Опустив стекло, я прокричал:
— Да вы правильно едите. Ну, или летите.
— А дом 2я, в какую сторону?
Я замялся с ответом, потому что адрес был мой. И как опытный политик Рогожин тут же прочел это в моем лице.
— Вы случайно не Алексей Левин?
Мне даже не пришлось ответить.
Министр сделал жест рукой и скомандовал своим людям:
— Миша, глуши шарманку, на ловца и зверь бежит.
Выражаясь на лагерном языке Бенеша, меня приняли и проводили.
Впрочем, никаких агрессивных действий со стороны министра и его команды не произошло. Он дождался, когда я выйду из машины и стал рассказывать о положении в стране. О пандемии, чрезвычайном положении, падении рубля, достройке газопровода и о том, что президент находится в изоляции, в Огарёво. Мне, кстати сказать, было совершенно все равно, я лишь пытался понять, что нужно этому человеку. Потому, что прилетел министр не просто так, да и насколько я помнил, это был вовсе не мальчик на побегушках. Лишь когда Рогожин пахнул на меня перегаром, стало понятно, что вся его речь лишь длительная прелюдия. Анатолий Михайлович, не спешил раскрывать карты, потому что его несло, и он наслаждался моментом. Тут, я решил ему подыграть.
— Не Хеннеси конечно, — сказал я, вытаскивая бутылку коньяка через окно автомобиля.
Министр изобразил перевернутую улыбку:
— Коля, организуй.
Один из спецназовцев, очевидно, тот самый Коля, забросил автомат за спину и ловко открыл бутылку. В мгновение ока в его руках оказались серебряные стопки и он разлил точно по две бульки.
— За встречу, — сказал Рогожин.
— Там в машине есть ананас и конфеты, — обратился я уже к Коле.
— Кучеряво живете, — похвалил министр, размазывая по губам остатки коньяка.
— Как можем, — отозвался я и тоже опрокинул стопку.
Цена явно не соответствовала качеству и странно, что Рогожин этого не заметил.
— Так может, перейдем к делу? — спросил я в лоб.
— Так точно, — ответил Анатолий Михайлович. — Вы Левин, военнообязанный?
Я пожал плечами.
— Как все.
Рогожину мой ответ понравился он хитро улыбнулся и продолжил:
— Тогда я призываю вас на военную службу. Родина, Левин в вас нуждается.
Что-то не похоже было, что министра разжаловали в военкомы, разговор быстро приобретал знакомые очертания. Чипы, дополненной реальности, инопланетные ИИ, рекрутирующий министр авиационной промышленности. Не хватало еще, чтобы мне тут же выдали персональный истребитель или этот МИ8ой и заставили биться с врагом.
Ну, разве сможет в это поверить моя жена? Да никогда.
— Анатолий Михайлович, — сказал я проникновенно, — на этой территории работает снайпер. Не лучше ли нам продолжить разговор у меня?
Рогожин кивнул.
— Слышал Коля?
Но Коля слышал, потому что уже исчез за вертолетом и вновь появился, держа на изготовку «Винторез». Он делал какие-то непонятные жесты, своему напарнику постепенно перемещаясь и расширяя сектор вокруг вертолета.
— Сейчас они все зачистят, — Пообещал Рогожин, — а мы с тобой давай поговорим, где тепло.
Анатолий Михайлович поежился.
— До дома, метров триста, — сказал я.
— Вот и хорошо, пройдемся, Леш.
Мы двинулись молча и только перед самой калиткой Рогожин сказал:
— Родина нуждается в тебе парень.
Я торопливо распахнул дверь и пропустил министра вперед.
— Детка, мы дома!
Кристина уже привыкла к тому, что мир вокруг быстро меняется и удивилась визиту Рогожина не сильно, а Саша сказала:
— Ой, а я вас знаю.
— А я тебя нет, — не очень тактично ответил Анатолий Михайлович.
Мы прошли на кухню, и я поставил на стол начатый коньяк.
— Вот и отпускай алкаша в магазин, — заметила Кристина.
Саша, нисколько не обидевшись, поставила на стол четыре стопки и сказала:
— Такая практика выпадает не часто.
Рогожин смерил ее хитрым взглядом и объявил:
— Вот, забираю вашего мужчину, по прямому приказу президента.
Мы все дружно расхохотались, даже Рогожин.
— А что? Неужели не верите?
— Нет, — сказала Кристина, — просто вам негде переночевать и вы придумываете небылицы. Знайте, на улицу мы вас не выгоним, но продуктов у нас нет.
Рогожин махнул рукой.
— Это не проблема, еду ребята достанут. Главное, чтобы у нас все получилось. Потому что отечество, — он показал толстым пальцем в потолок, — в опасности.
— Все-таки можно посмотреть ваши полномочия, — спросил я.
Министр пожал плечами.
— Федоров сказал, вы хорошо стреляете, если бы прислали оперативника, вас могли ранить, или чего доброго, убить, а зачем нам дохлый персонал? Так что считайте — мой визит одолжением.
— Федоров? — переспросил я. — Дядя Федор, он же Садовник?
— Да, — согласился Рогожин, — он вас рекомендовал в команду, которая занимается решением одной очень деликатной проблемы.
Рогожин начертил в воздухе знак бесконечность.
— Теперь готовы лететь?
Я не знал что сказать и посмотрел на Кристину и Сашу.
— О них позаботятся, — пообещал Анатолий Михайлович.
Как бы в подтверждение его слов за окном появились два человека в камуфляже, они волокли большую коробку, которую оставили возле входа и вновь удалились.
— Что они там принесли? — спросила Кристина.
— Оружие, — ответил Рогожин, — станковый пулемет, огнемет, гранатомет, стрелковое вооружение и запас патронов, которому позавидовали бы защитники Брестской крепости.
— От кого?
— От цифровых, — сказал министр, — сейчас, это большая потенциальная опасность.
В окне показались бойцы с новой коробкой или ящиком.
— Так что Левин, собираетесь?
— Но как же мои…. — я попытался подобрать слово.
— Останутся здесь. Их не пустят на правительственный объект. Да и вам-то в принципе находиться нельзя. Но я не знаю, как можно поступить иначе.
Сразу скажу, что объяснять вашим дамам ничего не стану, они и так слышали лишнее, а моя защита будет действовать, только пока вы сотрудничаете.
— Я думаю Леш, — сказала Кристина, — что у нас нет особого выбора.
— Умная женщина, — похвалил министр. — Дайте, Левин, не тормозите. Световой день вот-вот закончится, а взлетать в темноте вовсе тот еще геморой.
* * *
Говорят, будто у пилотов есть такая поговорка: «Семь взлетов равносильны — одной посадке». Возможно, если речь идет о самолете, так оно и будет, но вот винтокрылая авиация под это правило точно не попадает. Теперь уже наш МИ8ой, вытянул все нервы — пока пытался оторваться от земли. Подняться вертикально вверх он почему-то не смог, а любое смещение в сторону купировалось пилотом и вертолет вновь касался земли. Минут десять мы разгоняли снежный вихрь и когда иллюминатор поднялся на уровне крон деревьев, я отметил, что на месте и нашей посадки голый асфальт.
Затем внезапно стало тихо, я испугался, что у летательного аппарата глохнет двигатель, но это, всего лишь заложило уши. Я пару раз зевнул и дальше, только наслаждался полетом. Вертолет летит ровно, не попадая в воздушные ямы. Через пятнадцать минут мы мягко приземлились в аэропорту Курумоч и тут же пересели в маленький остроносый самолет с двумя уже прогретыми реактивными двигателями. Я прошел по небольшому узкому салону и сел на место которое указал Рогожин.
Турбины тут же взревели и воздушное судно покатилось по взлетной полосе. Я чувствовал, как колеса стучать на стыках бетонных плит. Еще минута и перегрузка вдавила меня в просторное кожаное кресло.
Странные ощущения я тогда испытывал. Чувство новизны, приключений, смены обстановки. Наверное, что-то похожее испытываешь, когда вселяешься в отель, и впереди еще две недели отдыха, а в карманах полно наличных.
Но я не отдыхать ехал, а непонятно куда и министр не спешил вводить меня в курс дела.
— Я тебе, ничего объяснять не буду, — сказал, Анатолий Михайлович. — Пройдешь карантин, тогда и поговорим. Через сорок восемь часов, а пока только отвлеченные темы.
Меня сразу же зацепили «сорок восемь часов». Почему не семьдесят два? Где то, я уже отсиживался именно двое суток. Спросить об этом Рогожина? Так он не скажет, потому что если мое предположение верно — дело вовсе не в «Спарс». А значит любое лишнее слово, может оказаться хуже пули.
И еще одна мысль закружилась в голове. Садовник или Федоров, как он мог оказаться в числе советников Рогожина? Не иначе дело связано с его прошлым и организацией.
— Я когда-то хотел стать пилотом, — сказал я.
Анатолий Михайлович, хмуро посмотрел.
— Вы же министр авиационной промышленности, — заметил я. — Дайте порулить самолетом, я слышал в полете это совсем не сложно.
Рогожин изобразил брезгливую улыбку и с сарказмом в голосе заметил:
— А если бы я был министром атомномной энергетики, ты что бы попросил?
Я пожал плечами.
— То-то и оно. — Нравоучительно заметил Анатолий Михайлович. — Но обещаю, если все у нас получится, на обратном пути полетишь - вторым пилотом.
«Что же у нас может получиться?» — размышлял я.
Прошло минут сорок и самолет начал снижаться. За это время мы могли долететь до Москвы или до Уфы или до Нижнего Новгорода. Чтобы в очередной раз не услышать отговорку, я не стал спрашивать и, как оказалось правильно. Потому что стюардесса, (на борту была миниатюрная женщина в синей униформе) принесла мне плотный мешок, который как вы понимаете, я должен был надеть на голову. Руки мне связывать не стали, но строго приказали не подглядывать. Затем Рогожин попрощался и под ручку, меня препроводили в микроавтобус, показалось, что это была Газель.
Спустя час, я не без посторонней помощи я выбрался из машины. Под ногами была — толи тротуарная плитка, толи брусчатка. Место было открытым, откуда то из далека доносились крики птиц.
Мы с провожатым прошли несколько дверей, одна из которых точно была электрической и открылась со звонком. Затем спустились на два этажа по лестнице. Прошли длинными коридорами и очутились в комнате с сильным эхом. Здесь, голос сопровождающего меня приказал:
— Снимите, мешок. Я приглушил свет, затем его включу. Будет неприятно.
Я выполнил его просьбу или приказание и в этот же момент вспыхнула лампа.
Хотя сопровождавший меня старшина предупредил, свет оказался неожиданно ярким. Я зажмурился и даже слегка прослезился.
Военный, лет двадцати с рыжими усами, забрал черный мешок и уже собирался выйти.
— Ничего не хотите объяснить? — Спросил я.
— Туалет, в коридоре, завтрак в восемь, обед в два, ужин в семь, — отрапортовал он.
— А что мне делать?
Старшина пожал плечами:
— Что хотите. Через два дня карантин закончится, и вас переведут к остальным.
Парень показал в дальний конец комнаты:
— Телевизор, интернет, книги. Писать нельзя, да у вас и не получится.
Пока я разглядывал комнату старшина вышел и закрыл за собой дверь. Замок он не запер, я это тут же проверил.
Комната в аскетичном почти спартанском стиле. Кровать, крохотный стол. Монитор, безпроводная мышь с одной кнопкой и никаких признаков системного блока или клавиатуры. Странная операционная система позволяла просматривать новости только с официальных сайтов информагентсв и несколько он-лай телевизионных каналов.
Я, разумеется, не выдержал и сразу же включил новости.
— Мы побеждаем! — радостно заявил ведущий. — «Спарс» отступает и мы фиксируем все меньшее и меньшее количество зараженных в вакцинированных областях.
При этих словах в мой душе что-то ёкнуло. Я, снова вернулся в реальность и осознал, что все происходящее относится ко мне и моим близким. Как там Кристина, Саша? Мои дальние и близкие родственники, друзья? Сколько из них пострадали? Возможное, некоторых уже и нет в живых.
Как будто услышав меня, ведущий объявил:
— К сожалению, победа дается — дорогой ценой по последним данным, туда, куда не успела добраться вакцина, добрался штамм Дельта. И разумеется трагедия под Челябинском навсегда останется в наших воспоминаниях.
Я задумался. Стоит ли смотреть дальше или лучше восстановить события в хронологической последовательности? А то получается испорченный телефон. И все же я досмотрел выпуск, пропуская непонятный контент мимо ушей.
Складывалась вполне благостная картина. Похоже, что в стране в отличие от Тольятти жизнь изменилась не слишком сильно. Да, была эпидемия, заразившиеся и умершие, мобильные госпитали и бригады скорых. Но электричество нигде не отключалось, в магазинах имелись продукты и нигде в программе не показали заколоченные фанерой окна.
Я перешел к интернет изданиям, отмотав даты выпусков на четыре месяца назад. Именно столько мы могли пропустить. Однако не нашел никаких упоминаний о своем городе. Ученые спешно разрабатывали вакцину и надежды на ее появление с каждым днем крепли. Приблизительно три месяца назад начали появляться коротенькие сообщения о вспышках нового штамма Дельта плюс и эвакуации районов, где начинался мор. Люберцы, Долгопрудный, и еще пара десятков неизвестных мне мест с населением до полумиллиона человек.
Там вирус нещадно косил людей и единственным, способом защитить население считалось его полная эвакуация. Стратегию пересмотрели после того как в лагере под Челябинском произошел обрыв линии электропередач, в сочетании с сильными морозами и ураганным ветром это и привело к трагедии о которой узнал весь мир. Спаслись всего восемнадцать тысяч человек. Все остальные замерзли и были погребены под снегом. До сих пор не было точного числа жертв, но то, что она исчислялась сотнями тысяч человеческих жизней сомнений не оставалось.
В стране прошел траур, с плеч военных и коммунальщиков полетели головы и погоны, но страх выезжать в подобные лагеря, прочно засел в человеческих головах. Конечно, суровые Челябинские зимы не сравнятся с Астраханскими, но даже там люди запаниковали и стали прятаться от эвакуации подобно нам с Кристиной и Сашей.
К всеобщему ликованию появился «ГумусАнтиСпарс», вакцина надежно защищающая от Дельта штамма. Однако ее было мало, да и проводить всеобщую вакцинацию в самый разгар эпидемии казалось не разумным. Но лихие времена требуют радикальных решений. Поэтому было принято решение вакцинировать немедленно. В первую очередь, людей пожилых, затем среднего возраста, а уж в конце и подростков, так как последние, болели значительно реже.
На этой можно сказать радостной ноте я оставил терминал и уронил голову на подушку. Комната странно кружилась, мысли вопили миллионами голосов. Мне требовался сон, потому что обилие информации не мог поглотить мой разум.
Утром старшина оказался недоволен моим долгим пробуждением. Он принес холодный завтрак, и заметил, что постель необходимо заправлять. Если я не знаю, как это делается, то он покажет.
Спорить я, разумеется, не стал. Меня ждала другая пища. Та, которой я мог утолить информационный голод. Но чем больше я сидел за терминалом, тем больше не понимал происходящего.
События, о которых я упомянул выше, никакому пересмотру не подвергались. Их обсуждали и критиковали, но они всегда оставались тем, что уже произошло. А вот «Спарс» творил чудеса нестабильности. То это был вирус – убийца, то сезонный грипп. То он был выделен и изучен, то в лабораториях не могли найти его образец. То он вызывал одни симптомы, то другие, то был не сильно заразен, то передавался от людей совсем не имеющих симптомы. Прямо противоречащие друг другу публикации шли одна за другой.
К обеду моя голова вновь распухла. Я взял передышку и до ужина валялся на заправленной кровати. Однако ни в восемь, ни в девять старшина не появился. В десять я осторожно выглянул в коридор и позвал. Было глухо как в танке. Именно такое впечатление производило эхо отражавшееся от металлических панелей, которыми был облицован коридор. Зрелище нисколько не прискорбное и я даже подумал, что может, стоит взять на вооружение этот армейский хайтек и отделать коридор подобным образом.
Раздался заразительный женский смех, брань и топот армейских ботинок. Младший сержант, очевидно принявший смену — совершенно про меня забыл. Он выпрыгнул из-за поворота будто черт из табакерки и, обругав меня за свое же внезапное появление сказал:
— Не выходите, а то еще двое суток будете сидеть.
Я очень удивился, тому, что оказывается — это мне делают одолжение, заперев в железной комнате.
— Поесть то принесешь? — спросил его я.
— Упс, — сержант почесал в затылке. — Кухня уже закрыта.
Я догадался, что парень на веселее и судя по всему начальства на объекте отсутвует.
— Сейчас, чего-нибудь придумаем, — пообещал он.
Я на некоторое время остался один, затем был вознагражден за ожидание, куском пиццы, пачкой чипсов, половиной пачки печенья и яблоком.
— Вода в кране, — сообщил сержант.
Я не спеша расправился с фастфудом, под выпуск новостей и случайно наткнулся на канал с бессмертной комедией Рязанова. В том момент, когда Ипполит просил потереть спинку, я безмятежно заснул.
Завтрак я снова проспал, но почему то — это никого не взволновало. Ко мне полностью потеряли интерес и, ближе к двенадцати пришлось снова кричать в коридор.
Очень помятый, сержант глядел на меня не понимающими глазками щелочками. Затем молча удалился и принес большую тарелку оливье, пол бутылки водки и несколько бутербродов с сыром.
— Что у вас за бардак? — не выдержал я.
Парень равнодушно пожал плечами:
— Новый Год.
Раньше я не знал, что такое возможно, но оказывается можно проспать Новый Год. Когда ведущие новостей выглядят как похоронные агенты, когда студии не украшают елками и, когда нет повода строить планы на будущее. Оказывается — можно.
Я не знаю, почему я не люблю Новый Год. Зато мне нравится первое января. Встать пораньше открыть холодильник и выбирать салат, наслаждаясь запахом мандаринов. Затем выпить рюмочку и включить новости. Почему то первого января, лица ведущих не вызывают аллергии.
Так я и сделал, только по версии лайт, без холодильника, и растянул последний день карантина, пока заступивший на дежурство старшина — не пришел за мной.
* * *
— Алеша! — радостно раскинул руки Садовник. Он излучал флюиды благодушия и был одет как все присутствующие в форму национальной гвардии.
Мне тоже пришлось переодеться, а свою одежду засунуть в бумажный мешок, который опечатал и унес старшина.
Просторные брюки и куртка, темного, почти черного цифрового камуфляжа, были ничего. Но вот обувь только в виде Берцев, с длинной, неудобной шнуровкой, да и гремела она — будь здоров.
Запрет гражданской одежды, очевидно, было неукоснительным правилом. Садовник выглядел особенно глупо из-за своей окладистой бороды. Присутствующие мужчины, за исключением одного подтянутого, были просто неряшливы. Женщине в возрасте форма не шла, в отличие от раскосой девушки, изящной и сексапильной.
Я наклонил голову давая понять, что разрешаю Садовнику поцеловать меня в лоб. Он не оценил шутки и крепко обнял, похлопывая по спине.
— Рад, что вы с нами, — сообщил Федоров. — Без вас было не весело.
— Скажите, — спросил я вместо приветствия, — как вы носите маску на бороде, ведь наверное — неудобно.
— Никаких масок Алеша, здесь это не приветствуется. Но давайте скорее я вас представлю.
Федоров обвел рукой присутствующих и сказал:
— Это Алексей Левин, — он хитро подмигнул и добавил, — тот самый.
— Я что-то не знаю про себя? — спросил я.
— Алексей первым в мире продавал инопланетные продукты, нанял на работу и искусственный интеллект и автор этих самых записок.
Садовник сгреб со стола толстую пачку распечатанного текста и потряс в воздухе.
— Что? — не поверил я.
— Да, Алеша, — ответил Садовник, мы тут вас почитываем.
— С каждой минутой я понимаю все меньше и меньше, — заметил я.
— Сейчас все поймете, — радостно объявил Федоров. — Мы здесь Алеша, собрались, чтобы противостоять экспансии инопланетного искусственного интеллекта или попросту говоря устройству или игле. Знаю, вы предпочитаете называть этот алгоритм Ленкой, для вашего удовольствия и мы, можем принять данную терминологию.
— Вот еще, — возразил один из мужчин.
Присутствующие расселись за тремя столами в хорошо освещенной комнате. Без меня их было семеро, включаю двух представителей прекрасного пола. Комната и мебель слегка припорошены конфетти и серпантином. На одном из столов половинка торта, несколько бутылок шампанского, одноразовые фужеры. В одном, потухшая свеча в другом сгоревшие бенгальские огни. В общем, все атрибуты недавней вечеринки.
Садовник, показал пальцем на возразившего мужчину и объявил:
— А это мой извечный оппонент, физик теоретик Марк Гаврилович Тропак. Профессор, член корреспондент РАН.
Тропаку было лет шестьдесят, грузный не поворотливый мужчина с недовольным лицом. За сильными очками бесцветные серые глаза. Голос скрипучий, жалостливый.
— Я вас разочарую Федоров, — сказал я. — Ни устройства, ни тем более алгоритма больше не существует. Они были уничтожены пять месяцев назад.
— Мы это прочли, — возразил Садовник. — И знаем, что вы сделали с носителем. Но Ленка оказалась хитрее, по меньшей мере, в тот момент. Она восстановила свою резервную копию и теперь существует в нашей земной инфраструктуре. Было с вашей стороны, наивно, полагать будто бы может произойти иначе.
— А как же не работающие иглы? — возразил я.
— Не хочу тратить время на обсуждение столь не существенных нюансов.
Мне, почему то стало обидно.
— А как вы получили доступ к моим дневникам? — Возмутился я.
Это Дениска, наш юный гений в области АйТи, но он сейчас отсутствует.
Худой высокий мужчина встал со своего места и, подойдя, пожал мне руку.
— Восхищен вашим литературным талантом, — сказал он. — Разрешите представиться, Роман Рассказов. Писатель фантаст, наполняю эту дыру не тривиальными идеями.
— Очень приятно, — ответил я.
— Читали что-нибудь из моего?
Я почему-то понял, что если отвечу — нет, то обязательно обижу писателя. Поэтому дипломатично уклонился от ответа:
— Сами понимаете последнее время не до удовольствий. — Мой ответ, Рассказову понравился. — Напомните, в каком жанре вы пишите?
— ЛитРПГ, — коротко ответил Роман.
— Боюсь, что о таком жанре я даже не слышал, — сознался я. — Он что означает? Лит — это наверное литература, а РПГ — ручной противотанковый гранатомёт? Убойные и пробивные повести?
— Вовсе нет, — поправил меня Рассказов, — название произошло от англоязычного Role-playing game, или ролевые компьютерные игры.
— Странно, что я об этом не знал, — заметил я, — ведь являюсь большим поклонником.
— Тогда вам понравится и ЛитРПГ, да вы его и сами пишите. Ваши записки не что иное, а путешествие в «Маленькую страну» или старт с борта авианосца, практически — классика этого жанра.
Поняв, что наш разговор уходит в сторону, а другие собравшиеся начинают зевать, я шагнул к подтянутому мужчине и протянул руку.
— Александр Арестов, военный эксперт, честь имею. — Представился он.
Захотелось щелкнуть каблуками, но я сдержал порыв и только ударил подбородком, себя в грудь.
— Маргарита Николаевна Слуцкая, доктор медицины.
Женщина выглядела стервозной. Без косметики, в инородном для нее мужском одеянии, она явно чувствовала себя не в своей тарелке.
— Степан Геннадиевич Дежуров, доцент кафедры экономики, полит консультант, — отрапортовал кудрявый с аккуратной бородкой молодой мужчина.
Последней оказалась сексапильная азиатка, томно покусывающая пухлые губы.
Садовник решил представить ее лично:
— Шивон Ли, наш специалист по любви.
Наверное, при этих словах я вздрогнул, или изменился в лице, потому что Шивон, звонко рассмеялась. Дорогой это был смех, как опрокинутый набор столового серебра, заразительный, чистый, долгий.
— Для тебя, любовник Бога, я просто гейша, — пояснила она.
— Шивон любит использовать символизмы, — предупредил Садовник. — Наверное, под Богом она имела в виду Ленку.
— В таком случае, — сказал я, мы скорее коллеги, однокашники — на худой конец.
Долгие разговоры в присутствии посторонних гейшам скорее всего не полагались и она вернулась в то томное, кошачье состояние, в котором пребывала до этого.
— Вот вся наша команда, за исключение «малого», — подытожил Садовник. — А теперь я надеюсь, и вы Алеша будете нам помогать.
Странная команда, подумал я. Не отрепье конечно — есть член корреспондент, доцент, доктор медицины но, беглый философ, писатель, подросток и гейша? Неужели дела на поверхности настолько плохи, что это и есть — весь цвет человечества.
— А вам не кажется, Федоров, что у нас есть проблемы по серьезнее Ленки? На планете бушует эпидемия.
— Вы что так и не поняли? — удивился Садовник.
— Что? — спросил я.
Садовник тяжело вздохнул и сказал:
— У меня для вас плохие новости Алеша, никакой эпидемии нет.
|
|
