|
Глава 2
Разумеется, не будь Саша опытным манипулятором и специалистом по уговорам, она бы ничего не узнала. Ее средства коммуникаций, так же как и наши были, отключены, а в придачу к радио и телетрансляции в городе заработали передвижные громкоговорители, призывающие жителей спасаться.
Вереница автобусов действительно выстроилась на центральных улицах. Но куда они направляются, не знали ни водители, ни сопровождавшие их патрульные службы. Кстати, одну из таких машин встретил я, и ДПСники даже не удосужились рассказать о случившемся. Значит, район, куда я направлялся, был вне опасности. То, что постовые не были в курсе, что творится в городе, я предположить не мог.
По рассуждениям Саши, сотовую связь и интернет отключили власти города, чтобы не разносить панику и избежать фейковых новостей. Был уже такой случай, когда один умник выдал учения по гражданской обороне за аварию на АЭС.
Следовательно, в социальных сетях и мессенджерах выведывать нечего, нужно было искать информацию офлайн. Собрав чемодан самого необходимого, Саша направилась не из города, а в сторону администрации, которая была окружена национальной гвардией в полном вооружении и костюмах химзащиты. К зданию ее, разумеется, не пустили, однако военных все-таки удалось разговорить, тут Саша пустила в ход уже свои женские чары.
В каком направлении лучше покинуть город, чтобы не встретиться с опасностью, мнения разошлись. Один боец предлагал ехать в убежище, следуя за автобусами, другой говорил, что принципиальной разницы нет, главное убраться из Тольятти. А вот третий посоветовал переехать в район, который не собираются эвакуировать. «Порт-посёлок, там зараза не обнаружена», — сказал он.
Упомянув, что где-то обнаружена зараза, ему таки пришлось рассказать Саше — правда, под клятвой, данной на здоровье мужа, которого, я напомню, у девушки нет, — что заразой является новый агрессивный штамм «Спарс». Так называемый «Омега плюс», получившийся от заражённых собак. К ним вирус попал от бомжей, приобретя очень коварные и пугающие формы. Нет, в зомби люди не превращались, и не кусали друг друга, и даже не шатались по улицам, словно пьяные, но распространение инфекции поражало своей быстротой. Это, кстати, являлось и слабой стороной вируса, потому что стоило изолировать больного на семьдесят два часа, как он либо умирал, либо выздоравливал, вирус без носителя так же неминуемо погибал. Где-то в общежитиях ВАЗа нашлись такие больные, и администрация города решила не рисковать.
Пожалуй, самым страшным в этой истории было то, что летальность нового вируса составляла около сорока процентов. То есть гарантировано треть заразившихся должны были умереть.
Вот это уже было похоже на войну. Помню, как неприятно холодело внутри, и горячий кофе не спасал от озноба.
— Сорок процентов? — повторила Кристина.
Саша кивнула.
— Тогда, мы никуда не пойдем. Уж лучше умереть с голоду, чем столкнуться с этой заразой.
Страх парализовал нас троих, и каждый ощущал это друг в друге.
Я спустился в подвал и пересчитал запасы продуктов, консервов, солений и компотов. Затем на коленках — интернет не работал, а энциклопедия на диске дала сомнительные данные — перевел всё в килокалории и поделил на троих. Получалось, что если ввести строгую экономию, то можно протянуть до Нового Года. Перспектива неплохая, если предположить, что штамм Омега жизнеспособен всего трое суток. Ну пусть неделю, дольше длиться эвакуация не должна, и тогда город вернется к своей обыденной жизни.
У меня в кабинете была припрятана бутылка Джека Дениелса, и я подумал, что это тот самый случай. Правда, девчонки наотрез отказались. Тогда я настоял принять виски за лекарство, пересочинив историю про сто наркомовских грамм. Сам-то я подробностей не помнил, слышал что-то на уроке истории. Ну и мои упражнения в стрельбе показали, что алкоголь хорошо снимает напряжение.
В ту ночь мы вновь легли вместе. Но не как раньше, а боясь прикоснуться друг к другу и даже пошевелится. Я помню, что не спал и ждал, когда со стороны дороги раздастся звук проезжающего автомобиля. Он проехал дважды, сначала в одну, затем в противоположную сторону.
***
Утро. Без радио, телевизора и новостей. Тишина такая, что вот-вот лопнут барабанные перепонки. И мысли, мысли, мысли. Причем не у меня одного.
— Я всю ночь не сомкнула глаз, — сказала Кристина.
— Я тоже, — вторила ей Саша.
— И я. Слушал, как храпят две девушки, причем одна старательно парадирует другую.
Девчонки улыбнулись, и я понял — что, не смотря на тревожную ночь, им стало лучше. Лучше, чем было вчера.
— Мы, — сказал я, — пока не будем предпринимать никаких действий. Запасы пополнять поздно, а того, что есть, хватит на некоторое время. В общем, будем готовиться к осаде, ведь так?
Дамы послушно кивнули, после чего каждый предпринял с полсотни попыток связи с внешним миром. За этим глупым занятием и прошел день. Только к вечеру я вспомнил о старом, раритетном приемнике. Нашел его, включил и с деловым видом крутил ручку настройки.
Эфир был полон белых шумов, и ничего, кроме Пекина и Бухареста, поймать не получилось.
Саша знала несколько фраз на китайском. Румынский мы определили только по слову Бухарест. Собственно, так закончился первый день — тихо, незаметно и без событий. А вот следующее утро все радикально изменило.
Утро оказалось белым, потому что ночью выпал снег и лег, как говорится, на всю зиму. Сантиметров десять толщиной, он покрыл все ровным рыхлым одеялом, не оставив шансов незаметно подкрасться к нам или нам незамеченными выбраться на улицу.
— Что будем делать? — спросила Кристина.
— Это ничего не меняет, — ответил я.
Как будто вступив с нами в диалог, со стороны дороги раздался звук приближающегося автомобиля. Блеснул оранжевый проблесковый маячок, и в видимом нами участке проехал самый обыкновенный снегоуборщик. Даже нет, поливальная машина со снегоуборочной лопатой впереди. Она сталкивала еще не толстый слой снега с проезжей части и делала это так обыденно и рутинно, что казалось, будто в мире ничего не произошло.
Мы с Кристиной переглянулись.
— Даже не думай, — сказала моя жена.
А мысль такая возникла. Очень хотелось при следующем приближении снегоуборщика выйти на дорогу и поболтать с водителем. Что, мол, нового? Как дела?
— Нет, — отмахнулся я от навязчивой идеи, — нам нужно держаться от людей подальше, по меньшей мере пока не закончатся семьдесят два часа.
— Я вот что думаю, Леш, — сказала Кристина. — Зачем нужно было свозить всех жителей вместе? Ведь если кто-то в автобусе болеет, он наверняка заразит остальных. Или у них есть надежные средства диагностики?
— Какой смысл гадать? — ответил я. — Пока мы здесь, этого точно не узнаем.
На лестничном марше послышалась неровная поступь Саши.
— Ребят, а у нас электричество кончилось.
— Ну зашибись… — возмутился я.
— Мы теперь замерзнем? — испугалась Кристина.
Я замотал головой.
— Не волнуйся, детка, у нашего дома большой ресурс прочности. Я в свое время готовился к атаке организмов. Тех самых, в которых ты не хочешь верить. В общем, у нас куча резервных мощностей.
Это было не преувеличение. Множество бесперебойных источников питания я припас именно тогда. Был только один нюанс: все их нужно было время от времени подзаряжать, а для этого требовалось электропитание. Которое не появилось ни через час, ни через пять, ни через десять. К вечеру я отключил систему видеонаблюдения и перенёс освободившиеся «Back-UPS» в подвал.
Газовый котел работал бесперебойно, но для того, чтобы тепло циркулировало по дому, требовалась работа насосов. Аккумуляторов должно было хватить еще на сутки. Затем придется завести генератор, а эта штука громкая, слышная в округе на километр, если не больше.
Мы сидели на кухне, пили приготовленный на газовой горелке чай, когда Саша заметила странное мерцание за окном. В довершение к этому послышался звук полицейской сирены, такой грубый: ры-ы, ры-ы!
Забыв про осторожность и перегоняя друг друга, мы кинулись на лестничный марш.
Перед соседским домом, теряясь в зарослях кустарника, угадывалось сразу три автомобиля, один из них был скорой; судя по синим огонькам, полиция тоже присутствовала, и «ГосСанНадзор». Иллюминация, производимая проблесковыми маячками, раскрасила лес, наполняя происходящее сюрреализмом, какой-то нереалистичностью происходящего.
Саша заметила, как к машине что-то пронесли, затем двигатель автомобиля заработал на полные обороты, но с места не двинулся.
— Да что там происходит? — спросил я.
И тут мне вспомнилось, что в кабинете на полке лежит отличный морской бинокль. Я отправился на его поиски и уже держал в руках, когда со стороны соседского дома раздались два сухих выстрела.
«Макаров», — пронеслось в голове.
Я почти побежал, чуть не оступился в темноте и уже на лестнице столкнулся с Кристиной. Моя жена уткнулась кулаками мне в грудь, пришлось прижать ее к себе, плечи Кристины крупно подрагивали.
С улицы послышались далекие приглушенные крики. Затем короткая автоматная очередь.
— Что там произошло? — спросил я окаменевшую Сашу.
— Мне не видно, — сухо ответила она.
— Теперь они придут за нами, — всхлипнула Кристина.
— Больно мы им нужны.
Так почти в полной темноте, одной рукой обняв жену, в другой сжимая бесполезный бинокль, я стоял и думал. Что совершенно не готов к тому, что сейчас происходит, а мое поведение очень похоже на поведение крысы, которая прячется от опасности.
Но на этот раз мне не пришлось ничего делать. Автомобили одновременно тронулись, расцвечивая падающий снег яркими разноцветными искрами. Спустя несколько секунд, они моргнули стоп-сигналами и растаяли в ночи.
«Наверное, на дороге скользко», — подумал я.
Прошло минут десять, и мы спустились в кухню. Лестничный марш выстуживали большие витражи, находиться там зябко, да и разглядывать упавшие сумерки было ни к чему.
— У тебя еще осталось выпить? — спросила Кристина.
Я молча разлил по стопкам и приказал:
— Только по одной.
— Будешь экономить, жопашник? — промычала моя жена.
— Следует держать свой разум охлажденным.
— Скоро здесь все станет охлажденным, — парировала она.
— Ты напрасно сердишься, я не виноват в том, что произошло, и по большому счету не знаю, что там случилось.
— Я думаю, здесь всего два варианта, — вступила в разговор Саша. — Либо кто-то очень хотел сесть в машину, либо напротив, не собирался уезжать.
— Кто-то заразился, — предположил я. — Другие варианты пока сложно представить. Санитарная служба это выяснила и решила изолировать инфекцию.
— А кому она здесь мешает? — вдруг моментально опьянев, спросила Кристина.
— Стоп, детка, стоп. Вот мы сейчас не станем делать никаких поспешных умозаключений. В чипе дополненной реальности, в который ты, кстати, не веришь, было одно приложение: «Воронка продаж». И там говорилось, что лучший способ манипулировать субъектом — это вызывать в нем эмоции. А лучшая из эмоций — страх. Потому что когда человек напуган, им очень легко управлять. Попробуй порассуждать над ситуацией, если нет никакого вируса, эвакуации и нам не угрожает холодная и голодная смерть.
Кристина тихо заплакала.
— Леша, в том, что происходит, нет никакой логики. Все вокруг напоминает кошмарный сон.
— И тем не менее. Задай себе самые простые вопросы. В данный момент нам что-либо угрожает?
— Нет, — тихо согласилась Кристина.
— Мы можем в сложившихся обстоятельствах что-либо изменить?
— Нет.
— Тогда какой смысл беспокоится и тратить на это силы?
— Но если все станет гораздо хуже? — спросила моя жена.
— То, что ты сейчас делаешь, называется, игрой. Психологос под названием «Да — Но». В котором я тебя успокаиваю, а ты говоришь, что тебе не хватает ласки, любви и заботы. Что тебе наплевать на рациональность, и ты готова даже умереть, лишь бы тебя не переставали гладить.
— Зачем ты так, Леша? — встала на защиту Кристины Саша.
— А разве я не прав? — огрызнулся я.
— Прав, — равнодушно ответила Саша. — Даже более чем. Кристина выпрашивает не ласку и вовсе не любовь. Она самоутверждается, потому что ты даешь ей совет, который она с легкостью отвергает. Опровергает тебя, и ты при этом становишься дерьмовым советчиком, а она выглядит лучше тебя.
— Что ты несешь? — встрепенулась Кристина.
— Да ладно вам, — тем же равнодушным тоном продолжила Саша, — вы, ей богу, как дети. Люди третируют своих родных и не так. А я грешным делом и забыла, что вы этого не понимаете.
— Что же нам делать? — спросил на этот раз я.
— Ты про всё вокруг, — Саша обвела в воздухе окружность, — или конкретно про ваши с Кристиной отношения?
Я почему-то не стал уточнять и напряженно смотрел на девушку.
— С Кристиной у вас полная гармония, она питается энергией, а ты, как донор, воешь в ломку, если у тебя никто не сосет кровь. Где-то в глубине души, я вам всегда завидовала. Но на место твоей жены никогда не претендовала — сам знаешь. Что же касается того, что происходит вокруг, тут, пожалуй, вам стоить еще поиграть в эту замечательную игру. Кристина будет возражать, ты предлагать, и в один прекрасный момент схватишь кухонный нож и всадишь ей в сонную артерию. Или скажешь: «Детка, а ведь ты этого даже не пробовала. А ну-ка нахрен оторвала свою задницу и изобразила».
Последнюю фразу Саша сказала, спародировав мужскую интонацию.
— Леша так никогда не скажет, — заметила Кристина.
— Не благодарите, — в той же развязной манере ответила Саша.
Мы посмеялись, и я сказал.
— А ведь я когда-то читал лекцию «Как не стать неудачником». И в ней говорилось: чтобы не попасть в глупую ситуацию, нужно избежать страха, лени и жадности, а еще составить план и выполнять его по шагам.
План мы тут же составили, правда по нему вся работа досталась мне, а девчонки стали изобретать всевозможные продукты питания, изготовленные из подножного корма. Ведь рядом находилось несколько квадратных километров леса с замерзшими ягодами, грибами, орехами, корешками и живностью.
Разумеется, это было баловством, но занятие отвлекло дам и, как мне показалось, придало сил.
Я же занялся велогенератором. Разобрав шуруповерт, мне таки удалось пристроить его к велотренажеру. Теперь мы могли тихо подзаряжать аккумуляторы «Back-UPS», поочередно крутя педали.
Еще одной проблемой стала питьевая вода. Снег, хоть и обильно выпавший, оказался грязным. К тому же топить его дело вовсе не благодарное. Вы набираете полное ведро, а потом выясняется, что растаявшей воды всего лишь литр. В общем, эту проблему тоже нужно было решать. Дело в том, что бесперебойники легко тянули отопление, но вот скважный насос требовал больших пусковых токов, и тут без генератора было никак.
Я перенес в дом четыре железные бочки и два дня вычищал их содой. Затем выставил посты. Кристина контролировала восточный подъезд, Саша — западный, связь обеспечивалась обыкновенной веревкой, за которую следовало потянуть.
Я оттащил генератор к забору, закрыл его по периметру поддонами и дровами. Полностью прятать его в гараже не захотелось, потому что все равно пришлось бы выводить на улицу выхлопную трубу, а именно она набольший источник шума. Так что пусть лучше работает в закутке, но на открытом воздухе.
Двигатель заревел, затрещал, закашлялся. Казалось, будто вся планета знает о нем. Но позже девушки говорили, что его почти не было слышно, по меньшей мере когда мотор прогрелся и сбавил обороты.
Мне удалось наполнить водой все бочки, ванну, около сотни бутылок и банок. С этого дня мы не нуждались в питьевой воде, и даже устроили банный день.
Через две недели нашего заточения мое любопытство пересилило страх, я под покровом ночи вышел на улицу и прошел до соседского дома. Снега к этому времени нападало еще больше, но если бы где-то на земле лежал труп, метель не смогла бы скрыть его полностью. Автомобильные следы, понятное дело, замело, следов крови, если они и были, я тоже не заметил. Зато фасадное окно разделила трасса концентрических окружностей в мелкую сетку.
Я осторожно подошел к двери и подергал за ручку. Заперто. Газовый кран у входа в положении выключен. На стеклах характерная морозная вязь. Значит, в доме холодно, электричества нет.
— Миша. — Я тихо позвал скорее для себя, нежели чтобы кто-то услышал мой голос.
Дом ответил негромким эхом, а может, мне показалось, не знаю.
Стоя в темноте, возле опустевшего соседского дома, я размышлял, как хрупок и как ненадежен был старый мир.
* * *
Мы провели в полной изоляции от внешнего мира ровно месяц. Все это время по утрам мы с надеждой включали телевизор и радио, но каждый раз натыкались на заставку, предупреждающую об эвакуации, либо это были эфирные шумы.
Семьдесят два часа давно истекли, за ними десять раз по столько же.
Странное все-таки существо человек. Ему обязательно нужен какой-то рубеж. Временной отрезок или граница, за который можно зацепиться, потому что, если его не будет, он начинает сходить с ума. Именно это и произошло с нами. Спустя неделю мне казалось, что я не видел людей уже год или около того, а проезжающие по шоссе автомобили очаровывали, звали, манили — будто гипнотизировали.
Транспорт был только служебный. Скорые, полицейские, всегда сопровождаемые машиной «ГосСанНадзора», иногда коммунальщики, посыпающие дорогу песком или убирающие снег. Ни одного гражданского автомобиля. Впрочем, скоро стали проезжать авто представительского класса, в основном джипы, со странными наклейками в виде шахматных досок на двери — Саша так решила, но я объяснил, что это QR-код, то же самое, что и штрих-код, только двухмерный.
— Веская должна быть причина, чтобы изуродовать такой автомобиль.
Я согласился.
Оставаться в полном неведении и непонимании, что происходит, становилось невмоготу. Тогда мы решили, что будем прятаться ровно месяц и, как только он минует, выйдем в свет.
Сказано — сделано. От моего дома до памятника Татищеву — полчаса пешком. Это менее трех километров, и там есть магазины, сувенирные лавки, кафе и банкомат. У меня, разумеется, были и наличные, но большинство денег лежало на карте.
Мы договорились двигаться пешком. Это казалось вполне логичным, потому что в случае чего можно плюхнуться в кювет, да и следы от автомобиля не будут демаскировать наше пристанище. А еще мы планировали первыми распознать опасность и, уж если она возникнет, моментально повернуть назад.
— Пойду с Сашей, — сказал я, когда Кристина засобиралась. — Она все-таки манипулятор и, если что, сумеет отговориться.
К моему удивлению, Кристина не стала возражать. Что двигало ею, какие рассуждения, я так и не понял, но моя жена отпустила нас вдвоем, хотя в глазах что-то вспыхнуло, какой-то странный огонек.
— Мы вернемся через час, от силы через два, — пообещал я, успокаивая жену.
— Что ты беспокоишься? — спросила она. — Я никуда не денусь.
Будто в плохом кино, я вложил кухонный нож в ботинок, натянул медицинскую маску на подбородок и вышел на улицу. Саша последовала за мной, Кристина тут же замела наши следы веником. Обратной дороги не было.
Зато проезжая часть радовала. Идеально гладкая дорога, на ней почти не оставалось следов, и мы могли не беспокоиться, что по ним найдут Кристину.
От свежего воздуха и движения у меня закружилась голова. Кровь ударила, отчего возникло чувство эйфории и азарта. Хотелось бежать, кричать, радоваться, и, судя по всему, такая же волна закружила Сашу.
— В каком же красивом месте мы живем.
— Да-а, — растянул я.
— Ведь, спорим, раньше ни за что не обратили бы на это внимание.
Я подумал, что Саша, как всегда, права. Сам замечал, что живу в красивейшем месте Самарской области. Сосновый бор, вид на Волгу, простор, от которого должно башню сносить, а вспоминаю об этом в редчайших случаях. Как такое могло произойти?
Однажды я встречал в аэропорту турка, бизнес-партнера Дона Корлеоне, которого по какой-то причине не мог встретить он сам. Пришлось прокатить его по всему городу, потому что мне обязательно нужно было заехать домой. И я оставил его в машине, а когда вернулся, мужчина стоял рядом и как-то странно разглядывал дорогу.
— Что-то случилось? — спросил я.
— Я знаю это место, — ответил он на хорошем русском.
— Откуда?
— Я так часто его представлял. Эту аллею, много тени, много деревьев, траву, воду. Когда думал — как там будет, в Раю?
Признаться, мне стоило больших усилий, чтобы сдержать смех. Но, взглянув на наш обычный волжский пейзаж глазами турка, я подумал: «А ведь он прав».
На этот раз я понимал его гораздо ближе. Еще месяц назад я не ценил, что такое горячая вода, и электричество, и интернет. Боже, какая у меня информационная ломка. Полжизни бы отдал, чтобы ленту полистать с теми самыми тухлыми проблемами. «Бузова поломала ноготь, а Моргенштерн прикусил язык». Да как же они до сих пор не встретились? И не прикусили друг другу чего-нибудь?
Мне вдруг стало невероятно хорошо, я посмотрел на Сашу.
— У тебя есть сушка, Леш?
— Что? — не понял я.
— Я подумала, что, если у тебя есть сушка, будет здорово. Помнишь, как у классиков: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку»?
В этот момент Саша была очень яркой. Раскрасневшиеся щеки, алые губы, ее зеленый глаз отражал небо, отчего оба они казались синими. Чудная девушка, которую невероятно хотелось поцеловать, и я, возможно, слишком резко остановился и дернул ее за рукав.
Вот умеет Саша в определенные моменты стать покорной. Как тогда на стоянке, когда от прикосновения к ее губам в моей голове раздался звук подключенного USB-устройства. И сейчас. Только наши губы не успели встретиться, потому что что-то хлопнуло в ее капюшон.
— Фью, — пролетела лесная птичка.
Девушка повалилась на меня, закручивай ноги в спираль. Я выскользнул из-под упавшего тела, оказался сверху и снова перебросил ее через себя. Еще раз и еще.
Сбрасывая снег с проезжей части, дорожная техника неминуемо создает на обочине бруствер. Он препятствует таянию, поэтому грамотные коммунальщики двигают его как можно дальше.
В тот день снега было еще не много, бруствер мы перемахнули, даже не заметив, и остались лежать неподвижно.
Если читатель думает, что лежать в снегу сорок минут это не много, он сильно ошибается. За это время можно выстудить почки, задницу, ноги и руки, яичники, если вы женщина, и много еще чего. Но я не думал об этом, по меньшей мере первые минуты. Меня интересовал только один вопрос — попали в Сашу или нет? А если нет, то защитил ли мой маневр ее от второго выстрела.
Я уже рассказывал читателю, что последний год проводил на стрельбище много времени. Слышал разные выстрелы, различные калибры, в том числе те, что используют спецслужбы. Бесшумное оружие не являлось исключением, и знаете, что меня поразило?
Отсутствие реалистичности и какая-то несерьезность. Классическое оружие бахает и грохочет с достоинством: бдыщь, бабах, хлобысь! Но вот глушитель совсем не производит такого впечатления. Если вы стоите на огневом рубеже рядом с тихим стрелком, его пули как будто бы сделаны из пластилина. Умом-то вы понимаете, что они убивают ничуть не хуже, однако без выстрела оружие совершенно непрезентабельно.
Хлопок в Сашин капюшон был попаданием, птичка, пролетевшая мимо, — пулей. Я не мог ошибиться, потому что слышал эти звуки слишком часто.
|
|
