|
Глава 9
Говорят, что, выступая публично, тяжело начать спич. Когда появляешься перед публикой, связки парализует страх, и очень непросто сказать первую фразу. Поэтому я пришел в почти пустую аудиторию, где находились две студентки, и принялся за расстановку аппаратуры.
Одна студентка мне понравилась. Она напоминала девушку с обложки старых журналов, постриженная под каре так, что кончики волос закручивались вперед, образуя тонкие кисти. Мода на такие прически была в начале двадцатого века и почему-то ассоциировалась у меня с творчеством Маяковского. К тому же она была одета в полосатую кофту, наверняка мамину. Как мне казалось, молодежь таких не носит.
Да, аудитория заполнялась молодежью, лет на пятнадцать младше меня, и очень скоро я услышал смешки и перешептывания, явно на мой счет. Взглянув на часы, я сказал:
— Что же, побережем наше время, опоздавших ждать не будем.
Как бы в противовес моим словам, в аудиторию вошла еще одна студентка и, смущенно улыбаясь, спросила:
— Можно?
Я жестом пригласил ее пройти.
— Итак, давайте познакомимся. Впрочем, мы, наверняка, знакомы. Как утверждает статистика, мир очень тесен. Меня зовут Алексей Левин. Я администратор интернет-магазина «Тольятти точка ру».
Аудитория ответила тишиной.
— Никто не слышал?
— Нет, — ответили с дальних рядов.
— Да? — спросил я смущенно. — Ну а слышали вы, что в две тысячи пятом у нас высаживались инопланетяне и оставили круги напротив двадцатого квартала?
— Да, слышали, — вяло согласились несколько человек.
— И выросшую на том поле гречку продавали в интернет-магазине.
— Что-то было, — сказал один из студентов.
— Эту гречку продавал ваш покорный слуга, — сказал я. — И мы вроде бы как заочно знакомы. Теперь представьтесь вы. С каких вы факультетов?
— Машиностроение, — ответили с дальних рядов.
— Юристы, — сказала красивая девушка.
— Информационные технологии.
Я показал рукой на ответившего:
— Мои коллеги. И все вы пришли в этот ВУЗ, чтобы получить знания, которые в дальнейшем собираетесь применить в жизни. Как и на мой семинар, кстати. Ну, это очевидно.
И здесь я вас должен огорчить. Потому что большинству из вас это сделать не удастся. Не потому, что семинар или ВУЗ плохой, нет. Как показывает статистика, люди не используют приобретенные знания. Они используют только навыки, а это разные вещи, и я сейчас попытаюсь объяснить почему.
Подавляющее большинство людей страдает синдромом рыбки. Рыбки помнят только последние семь минут своей жизни, поэтому могут второй раз попасться на крючок. Этот принцип удачно применяют наши политики, обещая на очередных выборах то, что уже обещали на предыдущих, и именно поэтому политика разделена на длительные избирательные циклы.
Многие из вас могут вспомнить открытия или решения, которые вдохновляли вас какое-то время, а позже забылись. Например, заняться спортом, похудеть, научиться играть на гитаре или выучить иностранный язык.
Я ценю ваше и свое время, поэтому не буду давать вам советов, а научу вас одному очень простому и очень полезному навыку.
Здесь около сорока человек, все взрослые люди, студенты. У кого-то из вас есть правила, которые вы соблюдаете в жизни? Смелее, пожалуйста.
Студент в середине аудитории поднял руку. Я согласно кивнул.
— Правила дорожного движения!
— Хорошо, — похвалил я. — Но речь шла о ваших правилах, которые вы придумали и установили. Давайте я помогу. Многие из вас после первого визита к стоматологу установили себе правило чистить зубы и неуклонно его выполняют. Думаю, многие девушки воздерживаются от еды в вечернее время и так далее.
Но установил ли кто-то из вас для себя правило, которое придумал после прочтения книги, посещения лекции или просмотра фильма?
— А у вас есть правила? — спросили из первых рядов.
— Конечно, давайте я приведу сначала простой пример, затем расскажу подробнее. Несколько лет назад я попросил своих друзей одолжить мне денег. Но предупредил, что если кто-то откажет, то в дальнейшем не смогу давать этому человеку в долг. С тех пор, если меня просят о ссуде, я говорю, что не хочу нарушать правило.
— Удобно, — хихикнули в глубине аудитории.
— Хорошо, — согласился я. — Хомячковое правило. У меня есть порядок совершения покупок. Я никогда не покупаю вещь, если сомневаюсь в ее необходимости. Если она мне нравится, беру не глядя, но если есть сомнения, всегда говорю: «значит, это не мое». Я не жалею денег на три вещи: здоровье, образование и инструмент, инструмент — в широком смысле слова. В этом случае первое правило игнорируется. Как вам?
— А я никогда не жалею денег на косметику, — сказала студентка, сидевшая с красивой девушкой.
В аудитории захихикали.
— Всегда пользуюсь презервативом! — выкрикнул осмелевший студент с задних рядов.
— Оба раза? — передразнил его девичий голос.
Смех прокатился по рядам.
— Хорошо, — сказал я. — Это разумное правило, и надеюсь, что оно выработано на основании полученной информации, а не опыта. Я всего лишь хотел показать, что подобные семинары не добавляют баллов вашему жизненному опыту. Вы будете приобретать его позже. Если я расскажу вам секрет везения, вы его просто проигнорируете. Если расскажу принцип, возможно, со временем, вы выработаете у себя правила, приносящие вам удачу и душевное равновесие.
Давайте для начала определимся, что такое везение, и разрушим стереотипы, которые это понятие окружают. Для большинства из вас везение — это когда на экзамене вам достался единственный выученный билет. Выигрыш в лотерею или в казино. Но это всего лишь вероятность редкого события. Например, я всегда выигрываю в казино. Если хотите, то могу рассказать вам секрет своего бесконечного успеха.
— Да, давайте, — зашумела аудитория. А один из прозорливых студентов сказал:
— Да он туда просто не ходит.
— Больше не хожу, — сказал я. — Однажды зашел в зал игровых автоматов, сорвал джекпот и после этого не появляюсь в подобных заведениях. С формальной точки зрения мне всегда везет.
Но, боюсь, большинству из вас не подойдет такая стратегия. Ведь вам хочется выигрывать постоянно, а из нашего опыта мы знаем, что такое невозможно.
Давайте расширим тему и посмотрим на типы людей — тех, кому везет, и откровенных неудачников. Наверняка в окружении вас есть и те и другие, стоит лишь присмотреться.
Первое, что бросится в глаза, это предсказуемость везунчиков, их постоянство и стабильность, что неудивительно для людей, у которых есть правила. Хочу заметить, что правила для везунчиков пишут они сами. Везунчики не выполняют чужих правил, как, впрочем, и ганду… энтропики.
Я запнулся.
— Энтропики — это наш корпоративный термин, означающий проблемного покупателя. Человека, находящегося в иррациональном состоянии и притягивающего неприятности. У них нет своих правил — только чужие. Но интереснее всего тип поведения этих людей. Как утверждает мой коллега, энтропики планируют неудачу, жизненную ситуацию, в которой они окажутся жертвой, и где в дальнейшем их должны пожалеть.
Этот тип поведения вызван детской травмой в семьях, где родители не любили или не ценили своих детей. Ребенок превращается в недоразумение, ходячую катастрофу, постоянно попадает в нехорошие ситуации, каждый раз получая порку, ласку, а нередко и то и другое. Психика ребенка, а в детстве она особенно пластична, быстро привыкает к такому типу поведения и вырабатывает привычку находить неприятности. Причем родители могут говорить совершенно правильные вещи и подталкивать сына или дочь в нужном направлении, но не поддерживать ребенка и тем самым убивать интерес к достижению позитивных целей.
Приведу пример из своей жизни, который меня особенно задел. В школе мне не повезло с учителем русского языка, и до сих пор я пишу безграмотно. Я рано женился, и между моим выпускным и моментом, когда привел ребенка в школу, прошло всего восемь лет.
Неудивительно, что я увидел тех же самых педагогов, в том числе моего нелюбимого учителя. Правда, мой сын оказался грамотнее, и к тому времени, как перешагнул порог школы, уже бегло читал и писал. Однако это не спасло от плохих оценок. Возмущенный явной дискриминацией, я отправился выяснить — почему так происходит? И оказалось, что неуспеваемость сына — это часть педагогической методики, по которой ему специально занижают оценки, дабы мотивировать учиться лучше.
Возмущенный и оскорбленный, я посоветовал учителю поступить так же со своим супругом. И сказать: «Милый, сегодня в постели ты был не очень». А затем посмотреть, как это повлияет на его успеваемость.
Как ни странно, тогда это помогло, хотя сейчас понимаю, что поступил очень грубо и неразумно.
Я привел этот пример с целью показать, что не только родители, но и наше общество создает из нас энтропиков, навязывая методы и ценности, чуждые здравому смыслу.
Знаете, в нашей стране есть семейные адвокаты, врачи, няни, но нет семейных учителей. В восточном таком понимании — учитель. Нас учат таблице умножения и при помощи дискриминанта решать квадратные уравнения, но никто не рассказывает, как опасно покупать продукты в магазине или когда обращаться к дантисту. Как можно заразиться через тапочки, или какие оценки нужно получать, чтобы без проблем поступить в ВУЗ.
Я приведу знакомый пример. Как я уже говорил, мне не давался русский язык, но в целом я получил аттестат без троек. Стоило подтянуть несколько предметов, и мой аттестат считался бы красным, я без экзаменов стал бы курсантом летного училища. Моя жизнь сложилась бы по-другому, но рядом не оказалось человека, который дал бы мне такой совет. Уж не знаю, сделало бы это меня счастливым? С уверенностью могу сказать одно, перед вами сейчас мог стоять кто-то другой.
Недавно я познакомился с одним очень интересным человеком. И хотя ему всего десять лет, слова, которые он сказал, не выходят у меня из головы. Он говорил о том, что мы можем быть счастливы не достигнув цели, а только в процессе ее достижения. Мне представился человек, ждущий выходных, чтобы провести время с любимым, и понедельника, чтобы вернутся к интересной работе. И человек, уходящий на работу, чтобы отдохнуть от семьи. Можно ли первого назвать везунчиком? Казалось бы — нет, однако он обязательно таким станет. В вашем окружении обязательно есть человек, который делает все с удовольствием. И еще вероятнее, вы знаете тех, кто пренебрегает правилами. Обычно это люди, которые считают себя умнее других: они едут по обочине, если впереди пробка; занимают две очереди, в надежде, что одна пойдет быстрее; тонируют автомобиль и никогда не сортируют мусор.
Энтропики, даже если не делают ничего криминального, окружают себя потенциально опасными ситуациями. И несмотря на то, что вероятность таких событий мала, рано или поздно они происходят. Более того, если вы купаетесь в запретной зоне, разводите бензином костер, используете лодку не прочитав инструкции, а еще используете шашку динамита, то вероятность несчастного случая возрастает в геометрической прогрессии.
Логичный вопрос — почему? — вновь отправляет нас к основам психиатрии и поведенческих реакций организма. Существует всего три эмоции, три типа поведения и, как сказал один психотерапевт, всего три типа психических заболеваний. Правда, при этом оговорился, что это неформальный медицинский подход.
Я сразу назову их, чтобы не интриговать вас. Это жадность, страх и лень. Ревность, тщеславие или зависть — всего лишь производные от первых трех, вы сможете их спутать, но жадность и лень — никогда, как, впрочем, страх и жадность.
Именно эта троица ответственна за поведение энтропика. Здесь я приведу один пример с финансовыми пирамидами, и вы не станете мне возражать, что именно жадность толкает вкладчиков отдавать свои деньги мошенникам.
Логичный вывод я должен сделать в конце своих рассуждений. Чтобы не стать энтропиком, нужно избавиться от жадности, страха и лени.
Я обвел взглядом аудиторию.
— Вы все образованные люди, и термин «Негэнтропия» вас смутить не должен. Создавая вокруг себя порядок, красоту если хотите, и избегая вышеописанных чувств, вы придете к гармонии и удаче.
Позвольте теперь, я дам вам парочку практических советов.
Я запустил с пульта проектор и, привязав к нему экран смартфона, вызвал свой сетевой органайзер. На вкладке «Сегодня» висели мои неснятые задачи, первая из которых была: «10:00 Семинар в 215 аудитории ТГУ».
В зале кто-то хихикнул.
— Вот видите, — сказал я, — слово и дело не расходятся. Существует целое направление по организации и планированию, именуемое таймингом.
— Скажите, — сказала красивая студентка, — а какое место в вашем рейтинге занимает любовь?
Я узнал ее по голосу, потому что в это мгновение смотрел на экран, и, пока поворачивал голову, успел сообразить, что девушка имела в виду не рейтинг, а мою теорию или мое понимание, но не смогла подобрать нужное слово.
Однако девушку я не увидел. Над аудиторией висел розовый прямоугольник, в центре которого располагался белый восклицательный знак, под ним было написано: «Fatal error code 704».
Я моргнул. Моргнул еще и понял, в каком дурацком и отчаянном положении нахожусь. Кроме небольшого бордюра по краям, внизу и вверху, я практически ослеп. Все видимое пространство занимало окно системы, не имевшее кнопок на закрытие.
Мне стало нехорошо. Сердце бешено колотилось, и, судя по всему, я стал глотать ртом воздух. Сидевшие в первых рядах студенты подбежали ко мне и усадили на стул. Кто-то стал вытирать со лба выступивший пот, а сквозь вату в ушах донеслись тревожные голоса.
— У него сердечный приступ. Вызовите скорую.
— Простите, извините, — оправдывался я, но голоса вокруг не унимались.
Мне открыли рот и протолкнули таблетку, как я понял, валидола, зачем-то дав ее запить. Вода была противной, скорее всего из вазы с цветами.
Я стал крутить головой, рассматривая присутствующих через узкую щель бордюра.
— Да нет, похоже у него инсульт, — предположил кто-то из студентов. — Скажите что-нибудь. Улыбнитесь.
Я растянул улыбку от уха до уха и сказал:
— Черт побери.
В целом не могу назвать нашу молодежь глупой или равнодушной. Меня вывели на улицу, дали подышать воздухом, после чего уложили на каталку и увезли на карете «скорой помощи».
* * *
Оказавшись в горизонтальном положении, я начал соображать. Пошарив по карманам и убедившись, что смартфон остался в пиджаке, который висит на стуле в аудитории, я покрутил головой. Рассматривая окружающее пространство сквозь щель бордюра, я заметил полосатую кофту.
— Вы здесь?
— Лежите смирно, — сказал прокуренный женский голос.
— Да. Не беспокойтесь, — подтвердила красивая студентка.
— Как вас зовут?.. девушка, — добавил я.
Несколько секунд в машине было тихо, если не считать шума дороги, и наконец она ответила:
— Лиза.
— Так и думал, — сказал я. — Куда мы едем?
— В больницу, — вместо Лизы ответил голос, очевидно, дежурного санитара.
— Ну да, — сказал я, и, обращаясь к медработнику, продолжил: — Я забыл принять глазные капли, и это вызвало резкое сужение сосудов. Мне необходимо обратиться к своему офтальмологу, вы сможете нас туда отвезти?
По какой-то причине я сказал «нас», и когда фраза прозвучала, это резануло слух.
— Мы вам не такси, — грубо констатировала санитар. — Отвезем в больницу, а оттуда можете ехать куда хотите.
— Такси я обычно вызываю, — стал препираться я, — а вы меня формально похитили.
— Мы вам жизнь спасаем, — объявила санитар.
— Ага, — кивнул я, — увозя от лекарств и теряя время. Если ослепну, то засужу вашу чертову шарашку, тогда у меня будет много свободного времени. Вас как зовут, кстати?
Санитар ничего не ответила.
— Боитесь? И правильно делаете.
Остаток дороги мы провели в молчании. Меня так же молча сняли с машины и повезли по длинным коридорам.
— Лиза, — осторожно позвал я.
— Да, — ответила девушка.
— Здесь холодно и сильное эхо. Где мы находимся?
— Кажется, это морг, — тихо ответила она.
Я рассмеялся, но сейчас, вспоминая тот случай, думаю, что, возможно, девушка и не шутила.
— Лиза, я один не смогу добраться до своего доктора, вы поможете мне?
— Да, — ответила она, — но что нужно сделать?
— Где мы находимся, много людей?
— Еще два человека, но они нас не слышат.
Я не стал выяснять почему.
— Если я правильно понимаю работу отечественной медицины, у нас есть минут сорок. За это время нам нужно найти безопасное место и вызвать такси. В больницах почти всегда есть скверы и парки, нам нужно укрыться там. Вы сможете меня проводить?
— Да, — сказала Лиза, но ее голос дрогнул.
— Тогда вперед, — я вскочил на ноги и чуть не упал, потому что каталка отъехала в сторону.
— Осторожнее, — засуетилась Лиза. — Я вас поддержу.
Мы быстрым шагом направились к выходу. Коридор казался мне лабиринтом, но уже возле выхода я освоился. Лиза направляла меня под локоть, а в нижний бордюр я видел носки своих ботинок и спокойно переступал через многочисленные пороги.
Когда мы оказались во дворе, я узнал место.
— Лиза, тут в ста метрах — автобусная остановка. Давайте пройдем туда.
И на этом пути нас никто не остановил. Лишь усевшись на скамейку, я ощутил на себе внимание постороннего человека.
— Ишь, нажрался с утра! — сказала явно немолодая женщина.
— А девчонка-то, совсем молоденькая, — вторили ей. — Ой, как жалко!
Лиза благоразумно молчала, а я покрутил головой, целясь сквозь боковой бордюр в расплывшиеся от возраста фигуры.
— О как зыркает, — сказал первый голос, — так бы и зарезал.
— А рожа-то бандитская, вона какой шрам, — согласился второй голос, — благо что одет хорошо.
В моем положении возражать было глупо и неосторожно, поэтому я принялся ждать.
Через пятнадцать минут Лиза помогла мне сесть в машину. Я назвал адрес клиники. Без приключений добравшись до нее, мы прошли в приемный покой. Там я как можно конспиративнее обрисовал картину. В том, что медсестра Лоренца в курсе его темных делишек, уверенности не было, рассказал я только суть проблемы.
Меня провели в его кабинет. Я подумал, что уже время обеда, и девушка наверняка проголодалась. Возможно, у нее свои дела и проблемы, а она носится со мной будто курица с яйцом.
— Лиза, — сказал я, покрутив головой, — со мной теперь все будет в порядке. Спасибо, что помогли.
— Нет, — возразила девушка. — Я вас не оставлю.
В эту секунду дверь распахнулась, и в комнате запахло парфюмом Лоренца.
— Кто это? — раздраженно спросил доктор.
— Это милая девушка Лиза, студентка, отличница, спортсменка.
— Что она здесь делает?
Меня как-то дернула грубость Лоренца. Я прищурился, закинул голову и нашел его лицо, будто в смотровой щели танка.
— Эта девушка помогла мне добраться сюда. Без нее меня бы уже препарировали в травмпункте и очень удивлялись рассказам про иглу.
— Вы с ума сошли, — простонал Лоренц, — пусть она немедленно уйдет.
Я подумал, что это действительно хорошая идея.
— Лиза, — еще раз позвал я. — Как видите, я в надежных руках. Мы сейчас будем ругаться, вам лучше поберечь уши. Напишите мне ваш номер телефона, я обязан вас поблагодарить.
Девушка сунула мне в руку бумажку.
— Надеюсь, с вами будет все хорошо.
— Не сомневайтесь, — пообещал я.
— Вы с ума сошли, — повторил Лоренц, когда дверь за ней закрылась.
— Нет, — возразил я, — просто у меня перед глазами розовое поле с надписью «Фатальная ошибка код семьсот четыре», а в остальном — все зашибись.
— Какого черта вы приперлись ко мне и болтаете об игле первому встречному?
Мне ужасно захотелось нахамить. Меня просто распирало от злости, и я уже открыл рот, но вместе с этим пришло понимание, что веду себя как классический энтропик.
Я подумал, что злость — это пограничное состояние между страхом и ленью. Именно страх захватил мой разум, а еще — боязнь выйти из состояния привычного комфорта.
— Доктор, — сказал я как можно тише, — у вас отличный русский. Вы используете поговорки, афоризмы и устаревшие слова. Может, вы никакой не Лоренц?
Доктор молчал. И тогда я продолжил:
— Понимаете, доктор, мне сейчас очень страшно. Я весь дрожу от мысли, что остаток жизни придется смотреть на восклицательный знак. И также я понимаю, что придется вам довериться, потому что никто, кроме вас, не сможет мне помочь.
— Это называется дебаф, — уже миролюбиво сказал доктор, — сообщение об ошибке, которое вы видите. А во весь экран оно потому, что ошибка фатальная и возникает при загрузке операционной системы. Скажу вам больше, мне даже известен код «семьсот четыре», который говорит о конфликте версий.
— Как вы узнали? — зачем-то спросил я.
— Это был нашумевший случай, всколыхнувший наше сообщество, и, начиная с девятой версии иглы, подобные ошибки перестали быть возможны.
— А сколько всего версий?
— Одиннадцать.
— Значит, я нищеброд, доктор? Моя третья и одиннадцатая как небо и земля.
Лоренц хихикнул.
— Даже четвертая как небо. Но вам бы лучше о другом подумать.
— О чем же?
— Как вы умудрились подцепить новую версию?
— В каком смысле?
— Ну хорошо, — сказал Лоренц, — только успокойтесь. Случай, о котором я упомянул, произошел много лет назад, когда один носитель иглы, занимаясь сексом с носителем другой версии. Носитель более ранней версии получила нанороботов через семенную жидкость. Те тут же перестроили иглу под свою версию и перезапустили процессор. Так же появилась ошибка семьсот четыре. Техподдержка допросила носителя и выяснила, между какими версиями возник конфликт. Женщине просто обновили прошивку, это же предстоит и вам.
— В смысле? — не понял я.
— Левин, ну что вы тупите? Вы гей? Вы занимались оральным сексом с другим носителем?
— Орально-генитальным, — с издевкой проскрипел я.
— Я вас ни в чем не обвиняю, — сказал Лоренц, — и обещаю, что это останется между нами.
Мне захотелось ударить доктора. Но вместо этого я вдруг понял, зачем Зильц так часто поил меня чаем.
— Доктор, — сказал я как можно спокойнее, — я женатый человек, верный муж, и много лет у меня не было других женщин, а тем более мужчин.
Лоренц долго молчал, затем уложил меня на кушетку и стал светить фанариком в глаза. Он то щелкал клавишами на компьютере, то кому-то звонил и, незаметно для себя, я задремал.
Внезапно крик вывел меня из сонного состояния:
— Вот он лежит, скотина, здесь на кушетке!
Увидев перед собой восклицательный знак, я быстро успокоился и снова заснул.
Когда доктор разбудил меня, тряся за плечо, в кабинете горела настольная лампа. Я понял, что прошло много времени, и не на шутку проголодался.
— Вот что, Левин, сейчас нам предстоит собраться. Нужно снять дебаф, а остальные проблемы мы решим позже.
— Я готов, доктор, — сказал я, вставая.
— Лежите, — приказал Лоренц резко. — Сведите зрачки к переносице и держите так взгляд около минуты. Будет тяжело, но терпите. Когда я разрешу, посмотрите правым глазом вверх. Готовы? Давайте.
Перед моим мысленным взором возникла пустая строка поверх восклицательного знака.
— Опа, — сказал я.
— Видите пустую строку? Мысленно представьте в ней курсор. Теперь дождитесь, когда выпадет контекстное меню.
Ни курсор, ни меню долго не появлялись, но через пять минут я дождался, когда командная строка поднялась вверх, а нижнее пространство заняло что-то похожее на виртуальную клавиатуру. На ней было около семисот символов, ни один из которых я не узнал.
Более того, меня сразу смутило, что цифровой ряд, он был в верхней строчке, состоит не из десяти, а из двенадцати символов.
— Что это? — обалдело спросил я.
— Не отвлекайтесь, — сказал доктор. — Нам нужно набрать команду, и ошибиться никак нельзя.
Он стал диктовать символы, которые я с трудом находил в таблице. Больше всего они напоминали смесь арабской вязи, китайских иероглифов и снежинок. Правильные шестигранные символы были самыми распространенными. Но все они оставались уникальными.
После долгих объяснений Лоренца и тщательной проверки я набрал команду, и по внутреннему взору побежал привычный скроллинг выполняемых операнд. Каждая строчка заканчивалась пятиугольной снежинкой, и я решил, что это подобие нашего «ОК».
Через несколько секунд экран дрогнул, и передо мной появилось усталое, осунувшееся лицо Лоренца. Он озабоченно смотрел мне в глаза.
— Я вас вижу, доктор, — признался я.
Доктор устало сел на стул.
— Левин, не хотите выпить?
— Хочу, — ответил я, — но не могу. Потому что дома меня ждет жена, и она наверняка с ума сходит.
|
|
