|
Глава 7
Порой некоторые события не имеют объяснения. И не нужно пытаться совать свой нос в чужие дела.
Можно просто принять к сведению то, что земля круглая. Или то, что человек произошел от обезьяны. А иначе можно сойти с ума.
Я сходил с ума, потому что знал Ленку долгие годы. С ней общались мои девчонки, поставщики и еще несколько десятков тысяч покупателей. А какие-то двое копов утверждали, что не нашли физического подтверждения Ленкиного существования. Есть одна незамысловатая поговорка: «Нету тела — нету дела». Его и не завели, что, наверное, к лучшему.
Но как можно было вычистить целую жизнь, не оставив ни одной вещи, волоска, отпечатка, даже фотографии? Та, что находилась на аватарке моего телефона, показалась следователям очень похожей на юную австралийку Ленку Крипач. Читатель может ее помнить по песне «Все сразу», ставшей лейтмотивом рекламного ролика для Windows 8 компании Microsoft.
Я был так расстроен, что даже не стал возражать. Не хотят искать — не надо, сам найду. Однако прежде следовало решить актуальную проблему — нанять нового администратора.
Я умею все. Собирать заказы, работать с поставщиками, обрабатывать данные — собственно, когда начинал, был в гордом одиночестве. Мною были разработаны правила и алгоритмы. Помните, ранее рассказывал, что не использую стандартные CMS, а пишу свои скрипты и приложения?
Большинству владельцев IT бизнеса невдомек, что можно работать быстро и без головняка. Однако я плохой и невнимательный сборщик, непунктуальный заказчик и совершенно никакой администратор.
Ленка была настолько уникальным и четким инструментом, что заменить ее кем-то было решительно нельзя, а подменять лично — и долго и неэффективно.
Мне в голову пришла дерзкая, и даже наглая, идея. А что, если заменить администратора на искусственный интеллект?
После того как я перенес интернет-магазин с сайта Дона Корлеоне на принадлежавшие мне зеркала, произошел чудовищный провал в посещаемости. Поисковые системы не признавали мой авторитет, будто я снова стал новичком. Мои доменные имена повторяли название города в разных транскрипциях, а слово «Тольятти» можно написать как минимум в десяти различных вариантах. Из-за этого возникала неразбериха.
К тому же оказалось, что на протяжении многих лет я не продвигал ни один из них. Напротив, я ставил опасные эксперименты на зеркалах, а отработанные алгоритмы применял на главном сайте. В сети просто не оказалось ни одного отзыва об интернет-магазинах Тольятти.ру. Зато Дона Корлеоне поминали, и не всегда добрым словом. Я вспомнил о просьбе подчистить репутацию бывшего главного зеркала и перешел на первый негативный отзыв.
Это был отчет с сайта «Драйв 2». Покупатель из Екатеринбурга, имя которого называть не буду по этическим соображениям, рассказывал о приобретенных изделиях. Рассказывал и показывал. Прежде чем сфотографировать изделия, он, очевидно, приложился напильником, потому что такого безобразия девчонки пропустить не могли. А может, и не прикладывался, не знаю.
Дело в том, что на моем сайте есть изделия с пометкой «Второй сорт». Это совершенно не означает, будто детали бракованные. Их просто невозможно должным образом сфотографировать. Как бы мы ни старались, фотографии получаются сочными и не передают сорности покраски или прибыли литья. Получив такой товар, покупатель обычно возвращает его обратно, что для меня крайне нежелательно.
Я пробовал писать предупреждения, что-то вроде: «Товар слишком фотогеничен, на фотографии выглядит лучше, чем в натуре». Но, во-первых, никто описание до конца не читает, во-вторых, не многие это понимают. Жирная надпись «Второй сорт» отрезвляет куда лучше.
Это все я рассказываю к тому, что не гонюсь за высоким качеством фотографий на сайте. Если вы сравните снимки товаров на других ресурсах, то сразу обратите внимание, что мои проигрывают, и это правильно. Я считаю, что, получив товар, покупатель должен увидеть нечто более изящное, чем на картинке, а не наоборот.
Но у покупателя из Екатеринбурга снимки были гадкими. Бог ему судья, не об этом речь. На следующей странице была изображена рука покупателя под аппаратурой гемодиализа. Ему переливали кровь и выполняли какие-то восстановительные процедуры, так как он заболел. Я думал, что «Драйв 2» это интернет-журнал об автомобилях, однако там можно публиковать и подобные статьи.
Мне сразу вспомнилась Ленка и ее утверждение, что энтропики сами ищут неприятности, чтобы вызвать жалость. А еще, как очень давно работал волонтером в ожоговом отделении.
Тогда Кристина уже была соцработником, ее подруга уезжала на сессию и попросила меня подменить на две недели. Я помогал ожоговым больным целый месяц. Перекладывал с циклотрона на каталку и обратно, водил их в туалет и на процедуры, а иногда… Ну, вы понимаете. Этим должны заниматься медсестры, у меня не было соответствующей подготовки и квалификации. То есть обычно я выполнял простые работы или был физической поддержкой.
Но знаете, что я вам скажу? Выносить утку — не самое неприятное. Страшнее видеть обожженные тела. В отделении никто не прячет от вас женскую грудь, смотри сколько хочется. Только не хочется, потому что все это напоминают курочку-гриль. Ожоги зачем-то покрывают марганцовкой, и тогда они выглядят еще страшнее. День за днем. Смена за сменой. На третьи сутки я подумал, что не выдержу, но отработал даже больше, чем планировал.
И еще, именно после этого я узнал, что смогу выдержать любые испытания, а в ожоговом центре работают самые классные врачи. Да простят меня медсестры из пластической хирургии, но вы, девочки, пороха не нюхали.
Однако я отвлекся. Оказалось, что многие больные знают о процедурах все. Они попадают в больницу регулярно и как бы являются постоянными клиентами. Тогда я это только отметил. Теперь же понял, что такие больные — вовсе не мазохисты.
В фильме «Левша» тренер спрашивает боксера, ставшего бомжом и опустившегося на дно: «Каков твой план? Что ты сделал, чтобы оказаться здесь?»
И боксер не может ответить, а должен был сказать:
— Я сам этого захотел.
Это не просто. Нужно иметь смелость, чтобы признать подобное, и, разумеется, обладать холодным рассудком.
Кляузники и стукачи, оставляя свои отзывы, не пытаются решить проблему, они преследуют единственную цель — питаться жалостью. Вступив на этот скользкий путь, человек уже не может утолить жажду и, словно наркоман, наращивает дозу. Сначала человек пишет отзыв, затем — больница, затем — смерть.
Я сейчас нисколько не утрирую и не шучу. Какие тут могут быть шутки? Но вы знаете, что большинство самоубийц не пытались покончить с собой?
Ежегодно в мире происходит двадцать один миллион попыток суицида. Из них доведенных до конца в двадцать раз меньше, а ведь сюда включены серьезные случаи — безнадежных больных, заключенных в тюрьмах, жителей стран третьего мира — когда самоубийство выглядит чуть ли не единственным способом прекратить страдания.
Представьте себя на месте главы Роскосмоса: вам докладывают, что спутник запущен с двадцать первой попытки. Вашей первой фразой будет:
— Да вы даже не пытались.
К сожалению, те, кто пытались, о своих мотивах нам уже не расскажут. Но я почему-то уверен, что и среди них много тех, кто не хотел доводить дело до конца, однако перешли тонкую грань, после которой уже невозможно остановиться. Да и как можно выжить, прыгнув под поезд или с крыши многоэтажки? Даже если собирался только постоять на краю, но никто не позвонил, не одернул, не позвал.
«Они пожалеют…»
Я нашел еще несколько отзывов, авторы которых много лет не появлялись в сети. Меня бил озноб и невероятная злость. Эти люди использовали меня поводом для жалости и разменяли на нее свою бесценную жизнь. Как же это глупо.
* * *
Довольно давно я подыскивал Ленке помощника. Человек она грубый и очень нелестно отзывалась о коллегах. Сразу возникли конфликты в правах. Тогда я ввел журналирование. То есть любое действие администраторов записывалось в журнал. Я всего лишь подправил алгоритм, и теперь при авторизации Ленкой, или даже вводе ее логина, мне сбрасывалось короткое сообщение. То, что Ленка или похитившая ее Организация авторизуется, я не сомневался.
Ленка, конечно, могла выйти погулять на Волгу и провалится под лед. Но тогда она хотя бы вынесла мусор. В чушь про отпечатки я не поверил. Не знаю почему, но мне казалось, Ленка жива и невредима. Эта уверенность была такой четкой, что я не спешил приступать к искусственному интеллекту. Ну, как к интеллекту? Роботу-администратору.
Узнав о моих планах, Мартынов возликовал. Я ожидал, что он начнет меня распинать за незаконченное семейное приложение, однако о нем мой инвестор даже не вспомнил.
— Мы мобилизуем еще ресурсы, — пообещал он. — Сколько человек вам нужно?
— На этот раз у меня претензии к авторским правам, — объявил я.
Воронка продаж Мартынова превратилась в красный блин.
«Какой-то нервный инвестор», — подумалось мне.
Узнав о том, что я всего лишь хочу бессрочную лицензию для своих сайтов, Мартынов так же резко успокоился.
— Мы мобилизуем лучших программистов, — сказал он.
Однако начал совсем не с того. Вместо составления планов он отжигал пресс-релизы и давал интервью — будто резидент Технопарка приступил к созданию полноценного ИИ.
Еще не был составлен план работ, а нам уже надоедали репортеры. И, разумеется, моя фотография оказалась на провинциальных таблоидах. Привлекать внимание Организации совсем не хотелось, я стал грубо отшивать интересующихся, а сам засучил рукава.
Читатель уже достаточно познакомился со мной, и казалось, я рассказал много личного. Но сейчас попробую выдать инсайт, о котором не собирался говорить.
Дело в том, что в сети множество советчиков, как по-быстрому заработать и разбогатеть. Я искренне презираю этих людей, и не хотел бы становиться с ними в один ряд. К тому же может сложиться впечатление, будто задираю нос. В общем, я пропустил этот кусок, но белое пятно в повествовании резало мне ухо. Я вернулся, чтобы его дописать. Вышло коряво и, размышляя, надо ли его стереть, я подумал: какого черта, вдруг это будет полезно хотя бы одному человеку. Поэтому пусть это будет из категории «все, что могу». Вот он.
Я никогда не подвожу попутчиков. Не сажаю пассажиров, даже если они голосуют. Потому что, стоит мне подобрать пешехода, он начинает давать советы. Не знаю, с чем это связано. Может, с тем, что пассажир считает себя обязанным водителю, а может, что-то еще.
Если подвожу эмигранта, тот он начинает лечить, будто я обязан обратиться к Аллаху, женщины учат правильному питанию, мужики — обращению с автомобилем, ну а как делать деньги — это просто вечная тема. У каждого подвозимого мной попутчика найдется совет коуча, которым он обязан меня осчастливить.
Мне советы не нужны, потому что я и так знаю. Во всяком случае, думаю, что знаю, а самое главное — предполагаю, что знаю, как это делать нельзя.
Еще до моих изысканий удачи я нашел один очень простой и одновременно сложный принцип. Сложный потому, что он возник на уровне ощущений, а простой, потому что принцип уложился в одну фразу.
Я смотрел фильм, название которого не запомнил. Сюжет — о взаимоотношениях молодого человека с девушкой. Семья парня занимается бизнесом, распродает мебель после похорон. Скупает имущество оптом, затем реализует его по частям. Парень начинает делать собственную мебель, по-моему стулья или кресла, а его отец дает молодому человеку совет. Он говорит:
— Я понимаю, сынок, ты занят делом, много работаешь и в один момент понимаешь, что все замечательно.
Услышанная фраза произвела на меня сильное впечатление. Я понял ее, как будто сам это сказал: «Много работаешь».
Чтобы понять ее, нужно в кавычках «много работать». Не так, чтобы после вашей смерти сказали: «Он свою жизнь посвятил работе» или «Она свою жизнь отдала театру», это глупо, — а вот то, что я имею в виду.
Есть у меня знакомые, которые все делают очень суетливо. Поскорее закончить с работой — это вроде неплохо. Но вселенная не поворачивается лицом, если начинаешь дергать ее за рукав. «Много работать» имеется в виду — много. Вы работаете работу, и с какого-то момента работа начинает работать вас.
Может, неудачный пример, но слепая печать на клавиатуре или игра не гитаре чем-то похожи. Сначала вам больно, неприятно и тяжело, буквы и пальцы путаются, не слушаются. Затем они привыкают к вам, а вы — к ним, и ощущаете, что вы — классный. До этого вы были неклассный, а тут вдруг что-то сдвинулось, и вы такой — та-дам-м!
Чувствую, что не могу подобрать слова, а мысль уходит.
Выше писал, что не жалею средств на обучение и инструмент. По большому счету, это одно и то же, потому что экономит наше время. Но если вы будете копать землю экскаватором — никогда не научитесь делать это руками.
«А зачем нам это делать?» — спросит читатель.
Честно скажу — не знаю. Но очень важно выйти из состояния комфорта и пребывать в нем, пока не пройдет отчаяние. Самые мои удачные идеи реализовывались после того, как я говорил себе: «Да зачем я с этим связался? Пил бы сейчас пиво на скамеечке».
Если вы купите бизнес-тренинг и займетесь дропшиппингом по инструкциям, это не сделает вас богатым. Почему это не работает? Я не знаю. Сейчас в сети много людей, дающих советы, как быстро и без труда разбогатеть.
А я вам лучше вот что скажу.
Возьмите мяч и бросьте его миллион раз в корзину. Вы стали классным? Если да — продолжайте, и станете новым Майклом Джорданом, если нет — смените занятие.
Как-то так — очень рвано, но все, что могу.
Занявшись искусственным интеллектом, я не стал генерировать новых идей. Нужно было как можно скорее приступить к написанию алгоритма, и ожидаемо моя работа уперлась в проблему, которую не могут решить другие программисты.
По сути, ИИ может быть создан двумя способами. Вы либо делаете супермозг и предугадываете все возможные проблемы и варианты, либо пишете мозг ребенка и обучаете его долгие годы. Архитектура таких программ принципиально отличается. В первом случае это клубок логических алгоритмов. Во втором — нейронная сеть.
Последняя считается более перспективным направлением, и мы — а мы работали большим коллективом — выбрали ее.
Что такое нейронная сеть? Это постоянное сложение. Вы имеете на входе два значения и, складывая, получаете результат. Ноль плюс один, ноль плюс ноль и так далее. Все очень просто, объяснять логику машинных процессов я не стану. Однако, когда вы поднимаете оболочку до лингвистического уровня, перед вами встает новый вопрос — как обрабатывать массивы огромных значений и как их увязывать между собой.
В русском словаре сорок тысяч слов. Обычно человек использует только десять, а современный человек — три тысячи. Но и это очень много, потому что комбинаторика этой массы просто чудовищна.
Машина тратит большие ресурсы на обработку даже простых диалогов. Я решил составить словарь синонимов и упростить речь, как бы переводя на эсперанто. Это упрощало задачу, но пока интеллектом и не пахло.
Спустя месяц я окончательно выдохся. Дела в магазине тоже шли не очень, меня постоянно тянуло выпить. Наплевав на устав Технопарка, я приносил на работу алкоголь и угощал своих коллег в белых халатах.
— Что у вас случилось? — спросил однажды самый молодой и, как мне казалось, самый бестолковый из моих помощников.
Магистр по имени Илья был совсем юношей лет двадцати, не больше.
— Траблы, — ответил я фразой, подслушанной у него же.
— Вы с таким энтузиазмом отшвартовались.
— У меня кроме этого факультатива еще и бизнес в Сети, — пожаловался я.
— С чем связан?
— Интернет-магазин, — грустно сообщил я. Рассказывать подробности совершенно не хотелось.
— Сейчас это популярная тема, разве могут быть проблемы в онлайн-торговле?
— А, — махнул я рукой. — Понимаешь, я как бы снова стартовал, как новичок. И внезапно оказался позади всех своих конкурентов.
— Так работайте над этим.
— Спасибо за совет, Илюша. У меня не хватает посещаемости, чтобы вылезти в топы поисковиков. Понимаешь?
— А накрутить?
Я махнул рукой.
— Можно словить бан на полгода, и тогда мне точно не подняться.
— Сейчас в сети много предложений по выводу в топ, — заметил Илья.
— Знаю, — ответил я. — Но все это блеф. Поисковики устроены как региональные машины. Их можно накручивать только локально. Вот если тебе реально обещают первые места, то сразу спрашивают, в каком регионе. Потому что только в конкретном месте тебя смогут подбросить, но в целом — это невозможно. Нужно договариваться с каждым конкретным отделением, понимаешь?
— А если накрутить всех?
— Как это? Нужно физическое присутствие во всех регионах. Такого боты не могут обеспечить.
— Я просто слышал, что по городам ходят пикаперы. Знакомятся с девушками и говорят: «Не посмотрите такой-то сайт? Наберите в поиске то-то. Ух ты, а можно я посмотрю?». И десять минут ходят по нужному сайту на телефоне девушки.
— Что, помогает? — спросил я.
— Слышал, что да.
— И где мне взять сто пикаперов?
— Не обязательно это будут живые люди.
Я посмотрел на магистра с изумлением:
— Действительно. Ты же умеешь писать приложения?
Тем, что мы с Ильей сделали, я не горжусь. Мне даже стыдно, но на тот момент это был единственный шанс подняться. И мы написали программу для смартфона, которую залили в тридцать купленных в ломбарде телефонов. Затем я отправил их почтой на вымышленные адреса и фамилии.
Посылки месяц гуляли по стране, затем возвращались. Я снова заряжал аккумулятор и отправлял на новый адрес. Во время путешествия, почувствовав незащищенную вай-фай или блютус сеть, смартфон просыпался, находил мой сайт и делал вымышленные покупки.
В течение месяца я сократил свое отставание, хотя и не получил первых позиций. Нужно было скорее реализовать ИИ, работать без администратора становилось все сложнее.
* * *
Есть такая волшебная фраза у психотерапевтов: «Попробуйте взглянуть на это с другой стороны».
Я и взглянул. Но не своими глазами, а глазами психотерапевта, и записался к доктору Зильцу на прием.
Он узнал меня, и даже поинтересовался, что с моими покупателями.
— Как поживают ваши энтропики? — спросил он.
— Плохо, они все умерли.
— Вы серьезно? — не поверил Зильц.
— Какие тут могут быть шутки? Я недавно провел исследование судьбы несчастных покупателей, пишущих негативные отзывы. И обнаружил, что как минимум трое из них ушли в мир иной. Мне показалось это закономерным, потому что их жажда жалости рано или поздно должна была отразиться на здоровье.
Зильц почмокал языком и неожиданно сказал:
— Простите, Алексей, но все мы ведем себя так же.
— В каком смысле? — не понял я.
— Человек так устроен, что все мы питаемся болью, когда не можем дотянуться до любви.
— Поясните, — попросил я.
— Вы слышали когда-нибудь про опыты в области выживания, которые проводили на мышах?
— Точно нет.
— Тогда я расскажу. Было три группы мышей. Одних били током, других кормили и ласкали. Остальных содержали в обычных для грызунов условиях. По завершении эксперимента всех их убили, наблюдая, кто же покажет большую жизнестойкость. Первой погибла контрольная группа, а вот те, что получали удары током, никак не хотели уступать лидерство обласканным мышкам.
Все же ласка оказалась наилучшим стимулом к выживанию. Но ученые задумались, почему вторая группа мышей получила большое преимущество перед контрольной группой? Ведь казалось, страдания должны снизить жизненный иммунитет.
Ответ нашли не сразу, и вывод ученых шокировал. Оказывается, мышей били током не все время, а периодически. У подопытных была пауза, чтобы перевести дух и прийти в себя. Это время казалось грызунам райским блаженством. Они получали удовольствие от отдыха так же, как получали его обласканные мышки.
Этот механизм природа изобрела задолго до появления человека, понимаете? Мы нечасто получаем ласку, и, чтобы удовлетворить свои потребности — приходится истязать себя. Тренировками, тяжелым трудом, ухаживанием, ну а для кого-то и болезнями.
— Подождите, доктор, вы хотите сказать, что все наши мечты идут через боль?
— Причем здесь мечты? — не понял Зильц.
— Вы сами сказали, трудом. Если я хочу создать уникальную программу, то буду сутками сидеть за компьютером. У меня будут слезиться глаза, ныть спина и раскалываться голова. Но при этом я буду получать удовольствие?
— Можно и так сказать, — замялся Зильц, — хотя это очень грубо. Вы же сразу можете его получить, например, при помощи сигарет или алкоголя. Однако в этом случае вас ожидает кашель и похмелье.
— Я понял, доктор, мы выбираем в жизни не цель, а боль, которая нам по силам. Для спортсмена это мышечная боль, а для энтропика это унижение.
— Вы меня окончательно запутали, Алексей.
— Простите, я тут все смешал. Просто один мальчик мне рассказывал, что в жизни нужно не достигать цели, а идти к ней. Но теперь я понял, что не цель нужно выбрать, а боль. Бить грушу и наслаждаться этим.
— Мальчик? — Зильц поморщился.
— Да забудьте, доктор, сегодня мне нужен совет в другой области. Сейчас я занимаюсь созданием искусственного интеллекта. И хочу узнать о процессах, которые могу позаимствовать у мозга.
Зильц загрустил. Он долго подбирал слова и начал, что называется, за упокой.
— Это невозможно, Алексей. Компьютер никогда не будет мозгом. Хотя бы потому, что сигналы в нейронах двунаправленны. Вы же понимаете, что даже на принципиальном уровне это будут разные устройства. Давайте, как в прошлый раз, — оживился доктор. — Я вам расскажу просто о сложном, только обещайте не выдавать меня профессиональному сообществу. Там запрещается популяризировать подобные сведения.
Я согласно кивнул.
— По своей сути, — начал Зильц, — мозг работает очень просто. Мы доминантны, похотливы, жадны, трусливы и ленивы, что вызывает химические аномалии в отдельных участках мозга.
— О как? — удивился я. — В прошлый раз перечень был короче: «Страх, жадность и лень».
— Да, — согласился Зильц. — Но в прошлый раз мы говорили об условных недугах, а ведь мозг работает без выходных. Похотливость у женщин и доминантность у мужчин существуют вне стрессовой ситуации. То есть постоянно. Как вы думаете, почему современная девушка все время сидит в телефоне?
— Наверное, потому, что он у нее есть, — ответил я.
— Да, но зачем она это делает?
Я задумался.
— Потому что она испытывает непреодолимое желание размножиться, — прервал мои размышления доктор. — С этим, кстати, связаны мини-юбки, декольте и стринги.
— И все же я не улавливаю связи.
— Понимаете, Алексей, девушка посредством современных средств коммуникаций устанавливает максимально широкий круг общения. Чем он шире, тем больше у нее выбор потенциального самца и, следовательно, вероятность совокупления с подходящим партнером.
— Вы хотите сказать, тем больше ее свобода?
— Можно и так сказать, — Зильц снова поморщился, и это не ускользнуло от моего внимания. — Я психиатр, а не философ, такими понятиями жонглировать не академично.
— Но, — возразил я, — ваши рассуждения очень логичны и как нельзя точно ложатся в понимание энтропиков.
Доктор взглянул на подстаканник и нехотя спросил:
— Что же, тогда расскажите вы.
— Понимаете, док, энтропики запрограммированы на неудачу и окружают себя потенциально опасными ситуациями. Например, один мой знакомый никогда не берет страховку на автомобиль. Он заключил со своей женой фиктивный договор купли-продажи и возит его с собой. Если его останавливает ДПС, то он быстренько вписывает дату и предъявляет вместо страховки.
— Зачем? — не понял Зильц.
— Известно, — продолжил я, — что, если вы купили автомобиль, есть пара дней, чтобы оформить страховку.
— А если он попадет в ДТП?
— В этом и смысл, доктор. Осторожные водители не прибегают к рискованным маневрам, а неосторожные — мало того, что носятся как угорелые, не имеют страховки, аптечки, да еще и не пристегиваются. Вокруг них столько потенциально опасных ситуаций, что неприятности становятся лишь вопросом времени. Я, кстати, тоже считаю, что страховка является легальной формой ограбления, но мы сейчас не об этом же говорим.
— А о чем мы говорим? — напомнил Зильц.
— О везунчиках, — сказал я. — Последние должны наполнять свою жизнь потенциально выигрышными, призовыми моментами, однако раньше я не мог понять какими. Ваш пример показал, насколько все просто.
— Неужели? — удивился Зильц.
— Конечно! — воскликнул я. — Ведь мы меняем мир только за счет коммуникаций. Ну посудите сами: лежит на дне камень сотни лет, тысячи, и под него не течет вода, а все потому, что он не может установить коммуникаций.
— Я слышал другую интерпретацию этой поговорки, — напомнил Зильц. — Там вроде бы говорилось, что камень лежачий, а не немой.
— Во-от, — растянул я. — А как вы будете устанавливать коммуникации? — Только встав с дивана. И, кстати, мне известны множественные примеры того, как люди закапывают в землю свой талант только потому, что не могут установить коммуникации с другими людьми.
Замечательные художники, артисты, изобретатели и писатели создают произведения искусства — для себя. В стол, как говорится. И не спешат показать их другим людям. То есть вроде бы они меняют мир, но только для себя одного. Однако стоит им поделиться своим творчеством, это приводит к созданию множества точек бифуркаций. Которые рано или поздно сработают и приведут к качественному изменению системы. Вопрос только в количестве точек.
Если вернутся к нашей абстрактной девушке, которая сидит в телефоне, то ее действия совершенно логичны. Она устанавливает максимальное количество коммуникаций с максимальным количеством потенциальных партнеров. Хотя…
Я хихикнул в кулак:
— Ей стоило воспользоваться более эффективным инструментом.
— Что вы имеете в виду? — спросил Зильц.
— Создавать точки бифуркации, которые создают новые точки бифуркации. Как финансовая пирамида. Это, конечно, моя фантазия, доктор, но не могу удержаться. Вот представьте себе, что девушка приглашает на свидание молодого человека. То есть нет. Она разрешает пригласить себя молодому человеку только в том случае, если парень познакомит ее с двумя своими друзьями.
— Это какой-то абстрактный пример, — сообщил Зильц.
— Почему же? — возразил я. — Девушка хочет замуж. Молодой человек — девушку. Если она ему понравится — у них все срастется, ну а если нет, так никто ничего не потеряет. Однако у девушки появятся еще два шанса, а в случае, если и они не сработают — целых четыре и так далее, пока точка бифуркации в виде свидания не изменит систему.
— Мне трудно представить, что когда-то что-то подобное будет происходить.
— Да наплевать, доктор. Вы подсказали направление, которое можно использовать в практических целях.
— Давайте вернемся к работе мозга, — предложил Зильц.
— Разумеется, — кивнул я.
— Кроме продолжения рода и доминирования в нас заложено еще два инстинкта самосохранения. Это уберечь себя и запасать энергию.
С появлением у нас лобных долей мозга мы развили интеллект.
Лобные доли, кстати сказать, — исключительно женское приобретение. Нужны они только матери, чтобы делиться пищей с ребенком. У мужчины ведь тоже есть грудь, которую он не использует. Но лобные доли мужчин развились больше женских и стали отвечать за интеллект. Поэтому среди архитекторов и ученых доминируют мужчины. Женщины, в отличие от нас, используют мозг по прямому назначению.
Смотря, слушая, чувствуя, мы создаем в коре головного мозга устойчивые связи, которые используем в дальнейшем. Так, если вы видите солнце и чувствуете тепло, то дерево связей устанавливает ассоциацию. Говоря математическим языком, находит тождество. Собственно, так мозг и думает.
— Простите, — возразил я. — Мне кажется, что у меня в голове происходит долгий процесс вычислений, который отнимает колоссальные ресурсы. Порой я напрягаюсь над задачей так, что во мне все скрипит.
Зильц засмеялся.
— А чтобы узнать меня, вы долго напрягались?
— Нет, — согласился я.
— А сколько будет работать компьютер над подобной же задачей?
— Что вы хотите этим сказать?
— Мозг не производит вычислений. Он только вспоминает. Ассоциирует. Сравнивает то, что воспринимает, с тем, что помнит. Более того, если рассмотреть мозг человека под микроскопом, мы не увидим никаких фильмов, картинок и кассет с музыкой. Просто абстрактный клубок связей. Большой — не спорю, но совершенно не поддающийся расшифровке. Уверен, то же самое вы обнаружите и на флеш-карте.
Процесс сравнения очень механистический. Слыша или видя, вы ищите в мозге похожий отпечаток, образ, и находите его мгновенно. При положительном результате начинается химическая реакция, нет никакого перебора. Вы возбуждаете нужный раздел и сравниваете цвета своих ощущений.
Видите пчелу — испытываете тревогу, слышите запах булки — вспоминаете ее вкус. Я понятно объясняю, Алексей?
— Да, но это так упрощенно, так примитивно. Где хранятся террабайты информации? Музыка, фильмы, книги?
— Алексей, я сейчас скажу вам предложение. Попробуйте его повторить: «Мама мыла раму».
Я повторил.
— Назовите мне третью букву во втором слове, — попросил доктор.
Я почавкал языком и назвал букву «Л».
— Вот видите, чтобы вспомнить, вам пришлось прогнать слова по внутреннему диалогу. Информация хранится в виде слов, а никак не букв. И это гораздо экономичнее, однако и слова хранятся в виде ассоциаций. Да и ассоциации не разложены по полкам, будто на складе. Если можно так выразиться, — сказал Зильц, — они все смешаны. В кашу.
Человек рождается с уже сформированными нейронами, в процессе жизни они только удлиняются и устанавливают связи. Память человека формируется приблизительно к шести годам. Можно сказать, что в этом возрасте человек уже заполняет ее всю. Там больше не остается места, и мозг, выражаясь вашим айтишным языком, зипует, сжимает информацию. Она больше не хранится как звуки, изображения и тактильные ощущения, а существует в виде тех самых ассоциаций.
На что похожа цифра два? На лебедя, ведь так учат в школе.
— Теперь это очень сложный механизм, — сказал я. — Чтобы вспомнить цифру два, мне нужно вспомнить лебедя, а если у меня не было такой игрушки?
— Вот поэтому, Алексей, нельзя показывать детям ужастики. И насилие в семье — это очень серьезная проблема. Детская психологическая травма — прямой путь к извращенцу, потому что именно такими ассоциациями и будет заполнена жизнь человека.
— Хорошо, — сказал я, — с этим все понятно, но как же воспоминания событий и музыки? Динамичных воспоминаний, рассуждений, думанья, в конце концов?
— Вы же знаете, как устроен кинематограф, — сказал Зильц. — Съемка по отдельным кадрам. Кстати, мозг плохо справляется с этой задачей. Если вы начинаете напевать мелодию, то это пара строк, не более. Вы никогда не воспроизводите ее от начала и до конца, как магнитофон.
Бывает, что вам приятно вспоминать событие. Вы думаете часами напролет, но, если внимательно проанализируете, это будет несколько секунд, несколько кадров.
Чтобы долго разговаривать на одну тему, например читать лекцию, вам потребуется план — записанная на листок информация. А иначе вас, как говорится, понесет. Вы начнете купаться в ассоциациях и уплывете от темы. Именно так человек и думает.
«Что там на завтрак? Опять хлеба не купил. Старый хлеб будет крошиться. Придется пылесосить. А у меня и пылесоса-то нет. Надо заработать и купить. Может, устроиться на работу?»
Вот так. Начали с завтрака, а закончили трудоустройством, постоянно прыгая по ассоциациям.
Вы пытаетесь решить задачу и строите планы ровно таким же образом. Ставите вопрос и вытаскиваете из памяти подходящий образ, затем просто выбираете лучший. К этой ассоциации приклеены ваши эмоции. Если бы я внушал вам страх, вы бы убежали, но, похоже, я на хорошем счету. Таким образом, вы узнали не меня, а эмоцию, связанную со мной.
Многие мои пациенты считают, будто в голове у них есть комнатка с телевизором, где сидит маленький человечек. Он следит за происходящим, а иногда дает советы. Но мы с вами понимаем, что такого человечка нет. И сейчас мы не видим друг друга, даже не разговариваем. Изображение на вашей сетчатке возбуждает область, связанную с доктором, мой голос не расшифровывается, а лишь поднимает ряд эмоциональных образов. Только сознание валяет дурака и делает вид, что мы ведем беседу.
Допустим, перед вами оказался незнакомый человек. Вы начнете искать место, где эти ассоциации могут храниться. Например, сразу подумаете, мужчина это или женщина. Пожилой это человек или молодой, высокий или низкий и так далее. Вы попытаетесь нырнуть в ту область, которая покажется вам наиболее яркой.
Предположим, что незнакомец оказался очень высокого роста и вы будете искать его где-то в районе Сергея Михалкова и прочитанной в детстве книжки «Дядя Степа». Вы можете и там ничего не найти и принять решение эмоционально, а можете его не принимать.
— Как это эмоционально? — спросил я.
— Любое воспоминание подкрашено эмоционально, — ответил доктор. — Голос матери вызывает тепло и спокойствие. Женщина, похожая на мать, с большой вероятностью получит ваше расположение. Напротив, человек говорящий вам ласковые слова будет игнорирован, если имеет ассоциацию с тем, кто причинил вам боль. Поговаривают, будто в России не доверяют рыжим — так виной всему Чубайс.
Есть, кстати, такая историческая байка, сказка о том, что, когда каравеллы Колумба причалили к берегам Америки, местные аборигены никак не могли увидеть корабли. То есть они видели волны, слышали скрип такелажа и стоны мачт. Однако в памяти индейцев не нашлось воспоминаний, которые вместе образовали бы каравеллу. Корабли так и оставались невидимыми, пока синапсы аборигенов не создали новые устойчивые связи.
Возможно, Алексей, когда-нибудь и мы столкнемся с подобной проблемой, если встретим инопланетный не похожий на нас разум. Пока же рекомендую просто запомнить, что жадность, страх и лень образуют самые жирные, самые сочные ассоциации.
— Спасибо, доктор, — поблагодарил я. — Нужно как следует это обдумать. За раз слишком много информации.
— Кстати, — сказал Зильц, — с этим связано и наше ночное поведение. Мы спим для того, чтобы сбросить накопленную информацию в ассоциативный архив.
Впервые Фрейд описал этот процесс в своей «Психологии бессознательного». Он, видите ли, утверждал, что если женщина озабочена мужским половым членом, то ей приснится зонт или трость, а мужчинам чемодан или ящик. Таким образом, при помощи имеющихся в подсознании образов будет записана информация о неудовлетворенном влечении. К сожалению, Фрейд не смог объяснить, что могут означать в сновидениях голые женщины — уж никак не интерес к чемоданам и ящикам. Тем не менее, его учение стало популярным, и даже созвучным автору — Фрейдизм.
Сон — очень важная составляющая в работе мозга. Самая жестокая пытка — это лишение сна, потому что мозг не способен физически накапливать и удерживать полученную за день информацию.
Вот увидите — завтра мой рассказ покажется вам гораздо более простым.
|
|
